пока не накрыло

неуважающий себя и мои законы,
неуважаемый мной и моим окружением.
одним своим действием, неуспокоением
стал таким одержимым, смирившись с собой.

вечно бегающий, рыскающий, предо мной заискивающий,
строчки песен, мною не слышимых, мне посвященных,
даешь всем почитать, бедный мальчик, чесслово.
я смеюсь над всеми твоими загонами.

я тебе говорю: с глаз долой моих сгинь ты,
ну зачем тебе та, кого ты не волнуешь?
ну зачем тебе та, кого не поцелуешь,
та, кто с разными ночи проводит и спит?
ну зачем тебе к черту моя нестабильность,
все мои двадцать два и любвеобильность
не к тебе, к сожалению, и  к моему счастью,
есть еще целый список вещей, чтоб придраться.
но ты как дрессированная чья-то собака,
что научена жизнь мою сторожить,
что приучена "рядом!", "стоять!", "лежать!", "лапу!",
и так до конца дней своих будет служить.

я тебе говорю: вместо всех своих выходок,
я давно бы сама себя дальше послала,
уважение к себе у тебя расколыхано
моими наплывами в жизнь твою странную.

я же вся не святая, пустота звенящая,
кровь, леденящая душу тоска!
я же краски на стенах, и звонки полуночные,
и боль, приникшая к чьим-то вискам.

да, со мною легко тебе, где уж придраться
к той, что вечно свободна и независима,
под шампанским, вином или просто джином
хочет сгладить углы всей твоей квартиры?

да зачем тебе знать, что внутри меня спрятано,
для тебя я - хаос, и секрет не раскрою.
потому не пускаю, а играю лишь в классики,
пока не накрыло нас волной шторма.