Я, как Григорий Померанц, хочу собою быть...

Я, как Григорий Померанц, хочу собою быть,
  И как супругу, микробиологию любить,
   В итоге мне микробы раскрывали своих тайн,
    И я шестнадцатью открытьями весь заблистал.
     Теперь задачей остаётся, как бы их внедрить,
      Не дело об открытьях чудных только говорить,
      Тем более, вода  коль стратегический ресурс,
     И значит, надо на внеренье их держать нам курс.
    Такой подход к науке бы Тварджовский поддержал,
   Коль нет таких открытий среди мировых держав.
  "Российская газета" это тоже подтвердит,
Что следует рассматривать, как власти всей вердикт.


197
Григорий Соломонович Померанц родился в начале ХХ и умер в начале ХХI века. Почти все страшное, что было в ХХ веке, вынес. Пережил все надежды века, заблуждения, тупики. И нашел внутренний выход из тупика.
Григорий Померанц: Нет неплодотворных времен, есть неплодотворные люди. Фото: Олег Прасолов / РГГригорий Померанц: Нет неплодотворных времен, есть неплодотворные люди. Фото: Олег Прасолов / РГ Григорий Померанц: Нет неплодотворных времен, есть неплодотворные люди. Фото: Олег Прасолов / РГ
Он не раз в своих воспоминаниях возвращался к разговору с матерью, который состоялся, когда ему было 18 лет. "Мама спросила меня: "Скажи, Гришенька, неужели это социализм? Ради этого шли на каторгу, на виселицу?" С высокомерием студента, только что сдавшего экзамен, я сказал: "Конечно, у нас ведь общественная собственность на средства производства". И вот... сейчас же точка посредине груди заболела от фальши".

Эта точка посредине груди, заболевающая от фальши, может, главная отличительная черта Померанца. Она, точка эта, опровергала все прямолинейные, логические выводы, заставляла идти наперекор большинству, на опасные, но совершенно необходимые ему поиски правды.

Конечно, комфортно быть как все. И он хотел этого, но ему это не удавалось. Потому и чувствовал себя "гадким утенком". И в старости написал свою книгу "Записки гадкого утенка".

 Фото: Depositphotos.com
Что почитать: романы о мигрантах, родственниках и черных копателях
Да, хотелось быть как все. Он испытывал радость единения с большинством на первомайских и ноябрьских демонстрациях, когда был школьником и студентом. Он радостно верил в идеи коммунизма. Но точка посредине груди останавливала его. Он испытывал чувство истинного братства, пожалуй, только на фронте, где провел все четыре года войны, был дважды ранен, неоднократно оказывался на передовой, был награжден орденами и медалями.

Хоть невероятно трудны были годы войны, они никогда не казались ему самыми тяжелыми годами жизни. Он был счастлив по дороге на фронт, когда нес громоздкое обмундирование на плечах и... два сухаря в желудке. Был счастлив потому, что светило февральское солнце и пахло хвоей. Он и в первом бою был счастлив, почти как Петя Ростов. Ну, а дальше был счастлив чувством братства и верой в правоту своего дела.