Эхо молвы

На радиостанции «Эхо молвы»
Тебе ни чак-чака, тебе ни халвы,
А лобби как хобби, девицы, мужи
И всё, что по обе границы межи,
Где делят на вехи её полюса
Все эти на «Эхе молвы» голоса,
Которым не можется прочим заняться,
Которым немножечко надо склоняться
Под тёмную сень за своё ремесло,
По первое всем выдавая число
Свои презанятные приготовленья,
Свои измышленья, свои наставленья,
Свои отклоненья, свои преклоненья,
Питая твоё и моё поколенье,
Как будто питательней нету среды,
Чем эти, представьте, святые труды.

Я видел то эхо в ту пору, что злее,
Чем эта, я был на его юбилее.
Я был тогда юным, я был тогда борзым,
Мне нравился юмор, мне нравился Корзун.
И был у ребят я до путча и в путче.
И мне непонятно: где хуже, где лучше.
Там было иначе, без едкого смеха,
И было как мячик то раннее эхо.
Хотя не кричало, но было слышней…
Оно измельчало и стало смешней,
Диктуя законы свои простодушью
Пусть даже иконной, но нынешней чушью
И как бы с приличием ставя свой шах
Тому, кто привычен к лапше на ушах.
Короче, я был на его юбилее,
Хоть не был ни разу ещё в мавзолее.
Ведь нет у солдата напасти страшней,
Чем эта, когда ты смешней и смешней.

Смотрите, какая случилась потеха:
Молва не людская, а слышится эхо.
И есть эти души простые, увы,
Наивные уши для «Эха молвы».
Оно репетиции больше не ставит
И, значит, катиться не скоро устанет
По дальним полянам, по долам и пням.
Оно окаянным потворствует дням.
Оно там изводит всю тусу поносом,
Оно производит турусы под носом.
Оно не щадит ни святынь и ни дат,
Своей же войны оловянный солдат.
Оно – оппозиция рупору власти.
Такая позиция больше, чем сласти:
Чак-чак и халва и другие меда, –
Где ложечка дёгтя – святая вода.
Пусть даже не вечно нам пончики кушать,
Но «Эхо молвы» полагается слушать.
Возможно, та хина бодрит и острит,
Но может мякинный развиться гастрит.

Теперь нам от эха другие гостинцы,
Готовят которые «бенедиктинцы».
Но там не приют уж и не лазарет,
Того милосердия более нет.
Взошли там хула да лукавство на царство,
Меча со стола нам иные лекарства.
Худая молва, что не знает добра,
Кого-то спасла, поднимая с одра?
Я эхо услышу – и что это эхо,
Что заняло нишу, а вышла прореха?
Какая болотность – такой и пустырь.
Оно подведёт нас под свой монастырь.
Такая примета среды буржуазной:
Закончится это классической язвой.
Нужна эта язва? Нет, дайте халвы! –
Отрыжка ужасна от эха молвы.

На райские кущи молиться не лучше.
Зачем это кушать, зачем это слушать?
Ни манны, ни сдобы мы больше не ждём,
Серебряным чтобы умыться дождём.
Опустим кавычки, поскольку мы вправе.
Мы стали привычны ко всякой отраве.
И хоть в эти кожи одели не тех,
Надеюсь, поможет нам иммунитет.
Поможет нам правда, поможет нам вера.
Любая преграда – пустая химера.
Она не помеха, пусть мы и не львы,
Плевать нам на эхо какой-то молвы.
Её неуверенность сеет иголки.
И в ней злонамеренность и кривотолки.
Она вороньё напускает на рожь.
И правда её превращается в ложь.
И правда её прекращается разом.
Цените своё, полагаясь на разум
На этой продаже в финале главы.
Держитесь подальше от всякой молвы.

2018