Донна Аннушка

Вега, звезда Беловежская, память, морозная память.
Вечер, свеча - и снежная - по-за-окнами замять.
*
...мы сидели в почти пустом гостиничном ресторане небольшого белорусского городка. Я безумно устал в командировке и решил сделать остановку на сутки. Тем более было воскресенье. Поздно. Пусто. Холодно. Пришла заспанная официантка и сердито велела сесть за один стол. Мы с ней дружно поднялись и встретились глазами. Засмеялись. Пошли навстречу друг другу и сели посреди зала. Я попросил разрешения курить. Она сказала - "можно мне тоже..?" Курила неумело. Я отвел глаза и увидел на бывшем ее столе брошенный журнал. Поднялся, пока нёс пробежал глазами стихотворение "Аннушка" - и спросил, чуть-чуть играя дон-жуана - "Можно я буду звать вас - донна Аннушка?" Она улыбнулась: "Можно. А вы поверите - я ездила, как будто вместе с ним, - в этом трамвае "Аннушка"! Когда-то." Я улыбнулся, взял из подстаканника белую салфетку и набросал экспромтом:

Господи! - как же странно - в белой лунной вуали
Видеть Вас - донна Анна, в полуночном трамвае

Слышу - не понимая, что же это за чудо?
Рядом в этом трамвае - я - никогда не буду

Но блаженным смятеньем лечат-лелеют раны
Строки Петра творенья: "Аннушки две, две Анны..."

**Она прочла и засмеялась - "Здорово! Вы поэт? Может быть знали Вегина?" Я побоялся соврать. Сказал правду о том, что далее литературных гостиных не прошел, что хотел пойти в ученики к другому поэту из хорошо ныне известных, но он... В общем, не подошел по стилю в его мастер-класс и сейчас я просто инженер-строитель. Но фамилии мэтров некстати прозвучали как какое-то хвастовство непризнанностью, что ли...?
К счастью, принесли ужин. И немного выпить. Донна Анна разрумянилась и рассказала чуть-чуть о себе. Она работала в интернате для каких-то сильно нездоровых детей. Далеко за городом. Сутками там. Потому и одна. Жертвенно уехала из столицы. Но часто снится... Семь лет уже... Даже не читала давно ничего из любимого прежде, страшно, как из другой жизни смотреть туда. Немного нервно говорила, зачем-то достала из сумочки длинные черные перчатки и положила на белый край стола, как некий аргумент сопричастности театру, что ли?

Перчатки черные, знак ночи, загадочные жесты Маски,
И все пророчества порочны, и все сближения опасны

Перчатки черные, знак веры, что нечто нематериально,
Что руки скрытые Венеры - всего лишь часть уловки бальной

Перчатки черные, знак власти, подчеркнутая дерзость тела
Уверенная гордость страсти, и Нечто - сущность Руны Белой

Перчатки черные на белом, а там, вдали второй октавой:
"...и погубил так неумело" - За что ж со мной вы так лукавы?

Мы пили кофе. Я больше не читал ей свои стихи, у меня было несколько подражаний Вегину, но это же не более чем отражения. Настоящие личные свои не читал - мои стихи никогда не имели успеха у женщин, да и тогда у меня был период жесткого реализма, ящик рукописей через год я сжег. Потому еще читал не своё, это, кажется: "Но помочь не может Дон-Жуану/ Донну Анну встретить, донну Анну/ Боже мой, любимый, боже мой!/" ...мне принесли заказанные папиросы и ресторан закрыли...

Час одинокой песни,
Час нечаянной страсти,
Час поцелуев на лестнице,
Час нежданного счастья -

*** "и все мои залечивает раны/ боль ангела / боль Аннушки /боль Анны"

Господи! - что ж так больно! Как свеча быстротечна...
Я же не твой невольник, я же не муж навечно.

Ты же меня не любишь, ты же меня не слышишь.
Завтра всё зло отрубишь - ...тихо так рядом дышишь

К сердцу женскому ключик он подобрал - Пётр Вегин.
Ветер. Морозные тучи - как печенегов набеги,

На океан отчаянья - и месяц - что нож отточенный.
Снился коршун над чайкой - ...а ты не спишь, это точно.

*****Утром я вышел рано, крепким вздохнул морозом. Помните - донна Анна? - город звался "Берёза"...

Это когда же было? ...Было? - сейчас - не знаю...
Что ж так меня скрутило в полуночном трамвае?

Лоб стекло остужает, мерзлая наледь снежная
Тает - за ней - сияет - Вега, звезда Беловежская