Архангел в еврейских и христианских писаниях.
Сандалфон занимает видное место в мистических литературных традициях раввинского иудаизма и раннего христианства, особенно в Мидраше, Талмуде и Каббале.
Имя Сандалфона может быть связано с еврейским сандеком , которое соответствовало бы традициям станции, принадлежащей Илии, в отношении воскрешения пророка в его качестве защитника нерожденных детей. , возможно, получена из греческого префикса sym- / syn- , что означает «вместе», и adelphos , что означает «брат»; таким образом, приблизительно означает «со-брат», поскольку современное греческое слово «co-worker», synadelfos ( ;;;;;;;;;; ), имеет эти корни, как видно в Книге Откровения , глава 19, стих 10. Это, вероятно, относится к отношению Сандалфона к Метатрон, хотя этот вывод показывает неопределенные семитские влияния.
Физические характеристики сандальфона варьируются в зависимости от источника. Он равномерно изображен как чрезвычайно высокий - он превосходит Хадраниэля (другого ангела ) в высоту на 500-летней пешеходной дорожке. [5] [6] Во время посещения Моисей на Третьем Небесах он, как говорят, увидел Сандалфона и назвал его «высоким ангелом» (хотя эта легенда датируется гораздо позже, чем время Торы). Вавилонский Талмуд Хагига 13б говорит, что голова Сандалфона достигает Небес, о которой также говорится об Исрафиле и о греческом монстре Тифоне , с которым Сандалфон, похоже, имеет похожие мифологические корни. Он также описывается как член Сарима (ангельские князья) и Хаззан (мастер небесной песни).
В Большом Ключе Соломона Сандалфон обозначается как «левый женский херувим ковчега». В литургии еврейского праздника кущей ему приписывают молитвы верующих, создавая гирлянду таких молитв, а затем «прикладывая их к возвышению в качестве верховного царя царей». В главе 3 Еноха он является правителем Шестого Неба ( маком ), но в Зогаре он «вождь Седьмого Неба». Согласно исламским знаниям, он живет на Четвертом Небесах. [7] Как делает Майкл , он ведет непрерывную битву с Самаэлем (возможно, сатаной ), ангелом зла.
Древние мудрецы также называли его именем Офаном ( иврит для «колеса»), ссылкой на «колесо в руле» от видения Иезекииля меркабы (небесной колесницы) в главе 1 Иезекииля . [8] Сандалфон также говорят, что он играет важную роль в обеспечении дифференциации пола у эмбрионов.
В Каббале Сандалфоном является ангел, который представляет сфиру Малхут [9] и перекрывает (или смешивается) с ангелом Метатроном . Говорят, что он предстает перед женским присутствием Шехины [1] и получает человеческие молитвы и посылает их Богу .
*
Из Википедии, бесплатной энциклопедии
Сандалфон
© Copyright: Генри Лонгфелло, 2018
Свидетельство о публикации №118032505107
Свидетельство о публикации №118032505107
Рецензии
Sandalphon
Have you read in the Talmud of old,
In the Legends the Rabbins have told
Of the limitless realms of the air,--
Have you read it,--the marvellous story
Of Sandalphon, the Angel of Glory,
Sandalphon, the Angel of Prayer?
How, erect, at the outermost gates
Of the City Celestial he waits,
With his feet on the ladder of light,
That, crowded with angels unnumbered,
By Jacob was seen, as he slumbered
Alone in the desert at night?
The Angels of Wind and of Fire
Chant only one hymn, and expire
With the song's irresistible stress;
Expire in their rapture and wonder,
As harp-strings are broken asunder
By music they throb to express.
But serene in the rapturous throng,
Unmoved by the rush of the song,
With eyes unimpassioned and slow,
Among the dead angels, the deathless
Sandalphon stands listening breathless
To sounds that ascend from below;--
From the spirits on earth that adore,
From the souls that entreat and implore
In the fervor and passion of prayer;
From the hearts that are broken with losses,
And weary with dragging the crosses
Too heavy for mortals to bear.
And he gathers the prayers as he stands,
And they change into flowers in his hands,
Into garlands of purple and red;
And beneath the great arch of the portal,
Through the streets of the City Immortal
Is wafted the fragrance they shed.
It is but a legend, I know,--
A fable, a phantom, a show,
Of the ancient Rabbinical lore;
Yet the old mediaeval tradition,
The beautiful, strange superstition,
But haunts me and holds me the more.
When I look from my window at night,
And the welkin above is all white,
All throbbing and panting with stars,
Among them majestic is standing
Sandalphon the angel, expanding
His pinions in nebulous bars.
And the legend, I feel, is a part
Of the hunger and thirst of the heart,
The frenzy and fire of the brain,
That grasps at the fruitage forbidden,
The golden pomegranates of Eden,
To quiet its fever and pain.
Генри Лонгфелло 25.03.2018 12:28 • Заявить о нарушении
Have you read in the Talmud of old,
In the Legends the Rabbins have told
Of the limitless realms of the air,--
Have you read it,--the marvellous story
Of Sandalphon, the Angel of Glory,
Sandalphon, the Angel of Prayer?
How, erect, at the outermost gates
Of the City Celestial he waits,
With his feet on the ladder of light,
That, crowded with angels unnumbered,
By Jacob was seen, as he slumbered
Alone in the desert at night?
The Angels of Wind and of Fire
Chant only one hymn, and expire
With the song's irresistible stress;
Expire in their rapture and wonder,
As harp-strings are broken asunder
By music they throb to express.
But serene in the rapturous throng,
Unmoved by the rush of the song,
With eyes unimpassioned and slow,
Among the dead angels, the deathless
Sandalphon stands listening breathless
To sounds that ascend from below;--
From the spirits on earth that adore,
From the souls that entreat and implore
In the fervor and passion of prayer;
From the hearts that are broken with losses,
And weary with dragging the crosses
Too heavy for mortals to bear.
And he gathers the prayers as he stands,
And they change into flowers in his hands,
Into garlands of purple and red;
And beneath the great arch of the portal,
Through the streets of the City Immortal
Is wafted the fragrance they shed.
It is but a legend, I know,--
A fable, a phantom, a show,
Of the ancient Rabbinical lore;
Yet the old mediaeval tradition,
The beautiful, strange superstition,
But haunts me and holds me the more.
When I look from my window at night,
And the welkin above is all white,
All throbbing and panting with stars,
Among them majestic is standing
Sandalphon the angel, expanding
His pinions in nebulous bars.
And the legend, I feel, is a part
Of the hunger and thirst of the heart,
The frenzy and fire of the brain,
That grasps at the fruitage forbidden,
The golden pomegranates of Eden,
To quiet its fever and pain.
Генри Лонгфелло 25.03.2018 12:28 • Заявить о нарушении
Вы читали в старом Талмуде,
В «Легендах» раввины сказали
Из безграничных царств воздуха, -
Вы читали это, - изумительная история
Сандалфон, Ангел Славы,
Сандалфон, Ангел Молитвы?
Как, прямо, у самых внешних ворот
Из города Небесный он ждет,
С ноги на лестнице света,
Это, переполненный ангелами,
Джейкоб видел, как он дремал
Один в пустыне ночью?
Ангелы ветра и огня
Напев только одного гимна и истекает
С непреодолимым стрессом песни;
Истериться в своем восторге и удивлении,
Поскольку арфо-струны разрушаются
По музыке они пульсируют, чтобы выразить.
Но безмятежный в восторге толпы,
Не тронутый песней,
С глазами, невредимыми и медленными,
Среди мертвых ангелов, бессмертных
Сандалфон стоит на ногах
Звуки, которые поднимаются снизу;
От духов, которые обожают,
От душ, которые умоляют и умоляют
В пыл и страсти молитвы;
Из сердец, которые разбиты потерями,
И устал с перетаскиванием крестов
Слишком тяжело для смертных.
И он собирает молитвы, когда он стоит,
И они превращаются в цветы в его руках,
В гирлянды фиолетового и красного цвета;
И под большой аркой портала,
По улицам города Бессмертный
Дождался аромат, который они пролили.
Я знаю только легенду,
Басня, призрак, шоу,
Из древних раввинских знаний;
Но старая средневековая традиция,
Красивое, странное суеверие,
Но преследует меня и удерживает меня больше.
Когда я смотрю из окна в ночное время,
И вышедший на ветру белый,
Все пульсирующие и задыхающиеся звезды,
Среди них величественность стоит
Сандалфон ангел, расширяющийся
Его шестерни в туманных барах.
И легенда, я чувствую, является частью
Из голода и жажды сердца,
Бешенство и огонь мозга,
Это захватывает запрещенные фрукты,
Золотые гранаты Эдена,
Чтобы успокоить его лихорадку и боль.
Генри Лонгфелло 25.03.2018 12:29 Заявить о нарушении
В «Легендах» раввины сказали
Из безграничных царств воздуха, -
Вы читали это, - изумительная история
Сандалфон, Ангел Славы,
Сандалфон, Ангел Молитвы?
Как, прямо, у самых внешних ворот
Из города Небесный он ждет,
С ноги на лестнице света,
Это, переполненный ангелами,
Джейкоб видел, как он дремал
Один в пустыне ночью?
Ангелы ветра и огня
Напев только одного гимна и истекает
С непреодолимым стрессом песни;
Истериться в своем восторге и удивлении,
Поскольку арфо-струны разрушаются
По музыке они пульсируют, чтобы выразить.
Но безмятежный в восторге толпы,
Не тронутый песней,
С глазами, невредимыми и медленными,
Среди мертвых ангелов, бессмертных
Сандалфон стоит на ногах
Звуки, которые поднимаются снизу;
От духов, которые обожают,
От душ, которые умоляют и умоляют
В пыл и страсти молитвы;
Из сердец, которые разбиты потерями,
И устал с перетаскиванием крестов
Слишком тяжело для смертных.
И он собирает молитвы, когда он стоит,
И они превращаются в цветы в его руках,
В гирлянды фиолетового и красного цвета;
И под большой аркой портала,
По улицам города Бессмертный
Дождался аромат, который они пролили.
Я знаю только легенду,
Басня, призрак, шоу,
Из древних раввинских знаний;
Но старая средневековая традиция,
Красивое, странное суеверие,
Но преследует меня и удерживает меня больше.
Когда я смотрю из окна в ночное время,
И вышедший на ветру белый,
Все пульсирующие и задыхающиеся звезды,
Среди них величественность стоит
Сандалфон ангел, расширяющийся
Его шестерни в туманных барах.
И легенда, я чувствую, является частью
Из голода и жажды сердца,
Бешенство и огонь мозга,
Это захватывает запрещенные фрукты,
Золотые гранаты Эдена,
Чтобы успокоить его лихорадку и боль.
Генри Лонгфелло 25.03.2018 12:29 Заявить о нарушении