11. Жизнь в эпизодах. Поиски продолжаются

Паша Соколова:

     В кассе вокзала Арыси компостировать мой билет отказались. Заявили, что в сторону Сталинграда билеты не выдают. Что делать? Я решила, что надо пойти к начальнику милиции Арыси. Бросив свои вещи на скамейке вокзала, я двинула в город. Меня поразила мелкая пыль на улицах, в которую ноги проваливались по самые щиколотки, как в пуховую перину. Нашла милицию и кабинет начальника. А секретарь меня не пускает. Но я прошла мимо него, и начальник взглянул на меня с удивлением.
   - Денег нет. Хлеба нет. Ищу маму. – заявила я, уставившись на него исподлобья.
     Он спросил, чем может помочь. Я сказала, что мне билет не компостируют. Он пообещал разобраться и велел идти на вокзал. Я пошла, и, проходя по привокзальному скверу, увидела двух парней, идущих по дорожке. Один из них помахал мне рукой, и я обрадовалась, подумав, что это кто-то знакомый. Из Рогачёва или Кронштадта. Я остановилась. Когда они подошли поближе, я узнала одного из них – это был вор, который пытался меня обокрасть в поезде. Он был уже совсем по-другому одет, весьма нарядно. На вид он был сыт и доволен судьбой. Вор поинтересовался, не надо ли мне денег или хлеба. Я с негодованием отвергла его помощь и пошла к кассе, где мне без единого слова прокомпостировали билет.
     В Уральске меня ждал сюрприз – снег по колено. А я – в спортивных тапках, да ещё с отстающей подошвой. Кое-как перевязала их верёвками. Билет прокомпостировали без проблем. Тут у меня появилась попутчица – учительница младших классов Клава. Она ехала домой к родителям. У неё был тяжёлый чемодан, какие-то сумки. А продуктов, с её слов, не было. Я делилась с ней салом – отрезали по кусочку, и всё у нас было дружно. В Саратове нас почему-то высадили на товарной станции, а как добраться до пассажирской? Мы пошли по высокой  насыпи вдоль путей.  Ветер, мороз около 30 градусов! Клава всё время ныла, что не может больше тащить свой чемодан, и тащить его стала я. Наконец, мы добрели до пассажирского вокзала. Билет опять отказались компостировать, и я пошла к начальнику вокзала со старой песней: денег нет, хлеба нет, ищу маму. Он помог мне, и дал талон на буханку хлеба. Клава меня утешала: мол, когда доберёмся до Ртищева, где она живёт неподалёку от вокзала, я у неё отдохну, и с новыми силами поеду дальше. Надежда на такую передышку согревает, несмотря на жестокий мороз. Однако, чем ближе Ртищев, тем меньше разговоров на эту тему. Когда мы наконец доехали, моя Клава уже явно виляла, а я не хотела навязываться. В конце концов она сказала, что пойдёт домой и вернётся ко мне на вокзал, принесёт продукты. Я просидела на вокзале четыре часа. Она так и не пришла. Как она потом жила? Чувствовала ли она своё предательство? Ведь она же учительница, а я – школьница, умирающая от голода и холода…
     Дальше от Ртищева, в сторону Сталинграда, поезда не идут. Только военные эшелоны. Я мечусь между поездами – как бы мне уехать в Балашов? Никуда не пристроится. И всё это на фоне жуткого мороза. Я научилась ловко шнырять под вагонами, просматривая все пути. Наконец нашла поезд, в котором солдат везли к фронту. Они меня пожалели, и, вопреки запрету начальника, подхватили меня в вагон. а вагон… Как ледяной дворец! Все стены обросли льдом, а со стен сосульки висят. Печки нет. И я замерзаю окончательно. Солдаты, видя, что дело плохо, собрались в кучку и накрыли меня своими шинелями. Одеты они тоже были слабо, ничего тёплого у них не было. Так они довезли меня до Балашова, а сами поехали к Сталинграду. Они спасли мне жизнь, и я им очень за это благодарна. Что ждало их на фронте? В это же время под Сталинградом в сапёрном батальоне воевал мой брат Павлик, и был там тяжело ранен. Но тогда я этого не знала, хоть была очень близко от него.
     Из Балашова мне надо ехать в сторону Камышина до станции Неткачево. Я в полусознательном состоянии, действую автоматически. Компостирую билет и еду в пригородном поезде. Ноги распухли. Ни есть, ни пить не хочу. Ничего не хочу, но знаю, что надо ехать дальше. В Неткачево я нашла постоялый двор. Меня пригласили в дом, предложили поесть. Но я постеснялась, и взяла только семечки. Хозяин сказал, что скоро в сторону Русских Грязнух поедет один парень, и возьмёт меня с собой. Так и случилось. Парень лет двадцати посадил меня в сани, укрыл тулупом, и мы поехали. Кругом были поля и перелески. Всю дорогу мой возчик играл вперегонки с другим парнем, на других санях. При этом он так многоэтажно ругался, что я подумала:  вот чемпион мира по этой части.
Показалась деревня. Это и были наши Русские Грязнухи. Парень остановился у ближайшего дома и повёл меня внутрь. Вид у меня был такой, что нельзя было без слёз взглянуть. Хозяева сняли с меня пальто и посадили на печку – совсем не такую, как у нас в Белоруссии. Сверху у неё был вмазан огромный котёл, а в нём – подстилка. Вот туда-то меня и засунули. Там было очень тепло, и я разомлела. Слух о том, что приехала девочка эвакуированных, быстро разлетелся по деревне. В дом стали приходить женщины. Одни уходили, другие приходили, и все плакали.
Некоторые звали меня к себе. Оказалось, что ни мамы, ни Маруси в деревне уже нет. Маму увезли в больницу в райцентр, в другой стороне от Неткачево. Что делать? Как туда добраться? Где искать маму? Прибежала молодая женщина, Мария, у которой раньше жили мои родные. Она повела меня к себе. Она очень старалась сделать мне что-то приятное, накормила вкусной жареной картошкой. Ела я мало – внутри, наверное, всё ссохлось. И была почти без сознания… Оказывается, Мария была влюблена в моего старшего брата – Мишу. Она помогла мне умыться и уложила в тёплую чистую постель. Это меня-то, вшивого заморыша… Я крепко и сладко уснула впервые за несколько месяцев, и тут случилось страшное  – я описалась. Проснулась утром в ужасе – что я наделала?! Мария стала меня успокаивать и хлопотать вокруг. Господи, что стало потом с этой прекрасной женщиной? Была ли она счастлива, как того заслуживала? Миша погиб. А я не знаю даже её фамилии.
     Оказывается, пока я спала, в конторе колхоза кто-то всю ночь сидел на телефоне и звонил по всем инстанциям, разыскивая мою маму. Узнали, что она выписалась из больницы и уехала с Марусей на станцию Неткачево с намерением куда-то уехать.  Стали звонить на станцию с просьбой её разыскать. Может быть, она ещё на вокзале. Так и оказалось. Маме сказали, что к ней приехала дочь, и надо дождаться её на вокзале. Когда мама узнала, что приехала младшая, совсем ещё ребёнок, она расплакалась. Понимала, какие трудности нас ждут в пути… И нам вряд ли удастся с ними справится.

Паша Соколова. Лето 2004. Белоостров.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://stihi.ru/2018/03/24/10595