О культуре из Белогорские афоризмы. Том 2

   Культура - вообще понятие крайне расплывчатое. Хотя - если не пытаться дать
категорическое определение - что' это такое (как и в случае со временем*) более
или менее понятно любому образованному человеку.
   И неясно ещё, что лучше для так называемой культуры - чтобы государство
всячески поддерживало её или чтобы она пребывала для государства в почти
полном забвении (как говорят - в загоне). Дело в том, что когда власть имущие
обращают слишком пристальное внимание на культивирование культуры
(уместная тавтология), эта, чрезмерно унаваживаемая структура или, с
позволения сказать - растение, легко переходит из состояния "чистой культуры" в
состояние "культуры массовой", т.е. чего-то такого, что' в сознании
интеллигенции** очень уж близко от бескультурия, т.е. от того, чему культура
прямо противоположна. Количеством, увы, нельзя заменить качество. Фильм по
существу не делается лучше, если его растянуть на 100 серий. Мелодия не
улучшается от чрезвычайно громкого и повсеместного её исполнения, а
стихотворение - от того, что его включат в обязательную школьную программу. Но
иллюзия удовлетворения от "проделанной работы" определённо создаётся. Если
считать такую иллюзию культурой - всё в порядке.
   В положении же крайней стеснённости культура вынуждена (продолжая
растительные аналогии) пускать более глубокие корни; подобно гонимым
христианам, погружаться в катакомбы; и, если она не умирает (что тоже в истории
многократно случалось), то - по Ницше - становится сильнее, во всяком случае -
чище и оригинальнее. Совсем как те деревца, которым приходится выживать
десятилетиями, зацепившись в какой-нибудь расщелине скалы, те самые
деревца, обладающие крайне индивидуальной формой, из которых японцы
додумались делать свои бонсаи (тоже, кстати, превратившиеся в один из
предметов массовой культуры). Ну, а отпущенные на волю, такие карлики,
восполняя упущенное, выросли бы в обыкновенный лес, несомненно живой, но не
обнаруживающий ни различимых "творцов", ни "представителей экспертных
сообществ", без коих не мыслимо существование какой-либо эстетики, т.е. и
культуры.
   Тут мы пришли и к ещё одному важному выводу: Культура невозможна без
неравенства. Если все "деревья" в лесу будут одного роста и достоинства
(выражаясь по-научному - бонитета), то могут потерять смысл не только такие
неприятности как гордыня, зависть, раболепие, презрительность и пр. и пр. и пр.,
но и вполне симпатичные, как-то: Стремление к высокому, благоговение,
восхищение успехами другого, сострадание к малым, милость к падшим и т.п. В
мире окончательной уравниловки, в мире чистого количества - культура (по
крайней мере, в том виде, в каком мы сейчас её склонны осознавать) должна
исчезнуть за ненадобностью. Будет, вероятно, ещё что-то, и это тоже можно
будет назвать культурой, только глядя из очень далёкой перспективы, т.е. уже
имея многочисленные исторически законченные образчики, например - планеты с
погибшими цивилизациями, превращённые в музеи для наставления потомства.
 
*См. Бл.Августин.
**Каковая бесспорно и является производительницей, хранительницей и двигательницей
культуры.