Бовари, глава шестая

 Учебный материал по изучению романа "Мадам Бовари" Густава Флобера для гимназистов.

   Важные события для понимания содержания всего романа в этой главе.

VI
 Dействующие лица:
 1. Лестибудуа - причётник церкви и по совместительству звонарь.
 2. Аббат Бурнизьен
 3. Эмма и мальчики.
 Эмма сидела у открытого окна.
 Лестибудуа подрезал кусты букса.
 Потом зазвонил к вечерне колокол.

 
Однажды вечером она сидела у открытого окна и смотрела, как причетник Лестибудуа подрезает кусты букса, но потом он вдруг исчез, и тотчас же зазвонил к вечерне колокол.

 Дальше идёт Описание природы.

Это было в начале апреля, когда расцветают примулы, когда по разделанным грядкам кружится теплый ветер, а сады, словно женщины, наряжаются к летним праздникам. Сквозь переплет беседки и далеко кругом было видно, какие затейливые излучины выписывает в лугах река.
 Вечерний туман поднимался меж безлистых тополей, скрадывая их очертания лиловою дымкой, еще более нежной и прозрачной, чем тонкий флер, повисший на ветвях. Вдали брело стадо, но не слышно было ни топота, ни мычанья, а колокол все звонил, в воздухе по-прежнему реяла его тихая жалоба.
 
 2,Воспоминания Эммы о монастыре.

 Под этот мерный звон Эмма унеслась мыслью в давние воспоминания юности и пансиона. Ей припомнились высокие светильники на  престоле; цветы в  вазах;   Ей хотелось замешаться, как прежде, в длинный ряд белых косынок, которые преклоняли колена на скамеечки.
 
 За воскресной литургией  видела вверху, под куполом, кроткий лик Девы Марии.
 
 На душу Эммы снизошло умиление.
 Она направилась к церкви.

 3. Душевное состояние Эммы, заставившее Эмму обратиться к священнику:

 "Она вдруг почувствовала, что она слаба и беспомощна, как пушинка, которую кружит вихрь. И, не рассуждая, направилась к церкви, – она готова была дать любой обет, лишь бы на его исполнение ушли все ее душевные силы, лишь бы он поглотил ее всю без остатка."
5.
4. Для каких целей служит колокол в деревне.
 Звонит звонарь, оторвавшись от своих повседневных занятий, а потом возвращается
 к ним.

   Кроме того, преждевременным благовестом он созывал мальчиков на урок      
  катехизиса.
 

"На площади ей встретился Лестибудуа, только что спустившийся с колокольни. Он звонил к вечерне между делом, когда ему было удобнее: оторвется от своих занятий, позвонит, потом опять за дела. Кроме того, преждевременным благовестом он созывал мальчиков на урок катехизиса."

 5. О мальчиках на уроках катехизиса.
 Одни уже на могильных плитах в шары, на небольшом участке на кладбище.
 Другие сидели верхом на ограде и болтали ногами.
 Это был единственный зеленый уголок на всем кладбище; дальше шел сплошной камень, несмотря на метлу сторожа вечно покрытый мелкою пылью."

"Мальчишки  бегали по кладбищу, как будто по паркету, их крики покрывали гудение колокола.
 В глубине церкви горела лампада, в подвешенной плошке.

 6. Разговор Эммы со священником.

 Эмма попросила мальчугана позвать священника.


– Сейчас придет, – ответил мальчуган.

 В самом деле, дверь в доме священника скрипнула, и на пороге появился аббат Бурнизьен; мальчишки гурьбой кинулись в церковь.

  Эмма пожаловалась что страдает. Священник сказал, что он тоже страдает.
"Мы рождены для того, чтобы страдать. Так учит Апостол Павел."
" А как смотрит на ваше самочувствие господин Бовари?"
  О её самочувствии муж ничего не знает. потому что Эмма в его лекарствах не нуждается. Её страдания душевного свойства. Поэтому она здесь."

Их беседа была прервана баловством мальчиков вокруг аналоя , и исповедальни.

Священник устремился в церковь.
 Живописная сцена:
" Священнослужитель хватал их за шиворот, отрывал от пола, а потом с такой силой ставил на колени, точно хотел вбить в камень амвона."
 Призвав их к порядку, вернулся к Эмме и продолжил беседу.

 7. Проповедь вместо исповеди.
 Он говорил о том, как тяжело живётся крестьянам , да и рабочим в городах,
у которых нет даже куска хлеба или дров на зиму.
 Эмма возразила, что иногда люди страдают даже имея и то, и другое.
 Священник дал ей понять, что если человек живёт в тепле и в сытости, то ему не из-за чего и страдать. Что душевные муки- это просто блажь , и посоветовал ей идти домой, успокоиться и выпить чайку или холодной воды с сахаром

– То есть как не беда? По-моему, если человек живет в тепле, в сытости... ведь в конце-то концов...

– Боже мой! Боже мой! – вздыхала Эмма.

– Вы неважно себя чувствуете? – подойдя к пей вплотную, с обеспокоенным видом спросил священник. – Наверно, желудок но в порядке? Идите-ка домой, госпожа Бовари, выпейте чайку для бодрости или же холодной воды с сахаром.
 Оба молча смотрели друг на друга в упор.

–  Скоро день их первого причастия.  Поэтому с самого Вознесения я регулярно каждую среду задерживаю их на час для достойной подготовки;
"Будьте здоровы, сударыня! Кланяйтесь, пожалуйста, вашему супругу!"

 Эмма не смогла объяснить священнику, что терзает её, что она  жаждет любви и образ Леона преследует её повсюду;
 А священник не смог и предполагать о тайной зарождающейся в ней любви, считая её правоверной христианкой, и не смог предупредить, насколько опасно её  состояние.
 
  Где-то ранее, Бурнизьен сравнивал работу врача и священника: один лечит тело, а другой-души. В данном случае, он прописал ей лекарство, как врач, и забыл о душевных ранах, который наносит людям грех.

И, преклонив у входа колена, он вошел в церковь..

  Эмма же, не удовлетворённая это "исповедью" повернулась, точно статуя на оси, и пошла домой.
 " Но еще долго преследовал ее зычный голос священника и звонкие голоса мальчишек:


– Ты христианин?

– Да, я христианин.

– Кто есть христианин?

– Христианин есть тот, кто принял таинство крещения... крещения... крещения...


 Вернувшись домой, Эмма удивлялась, что в квартире ничего не изменилось ,что всё стоит на своих местах, и так спокойно, а у неё в груди бушует вьюга.

 Её дочь хотела подойти к ней, поиграть с ней, но Эмма в сердцах так оттолкнула от себя, что ребёнок заплакал, но продолжал идти к матери

Выражение ее лица испугало девочку, и она расплакалась.

 Эмма толкнула ее локтем, Берта упала около самого комода и ударилась о медное украшение; она разрезала себе щеку, показалась кровь.
 Только тогда Эмма испугалась, стала звать служанку, стала обнимать  ребёнка, чтобы его успокоить и тут вдруг появился Шарль,который пришел домой обедать.

" Посмотри, дружок, – спокойно заговорила Эмма, – девочка упала и поранила себе щечку.

Шарль уверил жену, что ничего опасного нет, и побежал за пластырем."

 Берта успокоилась и Эмма решила, что она очень глупа и очень добра, иначе она бы не стала расстраиваться по пустякам.
«На редкость некрасивый ребенок!» – думала Эмма.

  Новые действующие лица.

 1.Семья Омэ.: аптекарь,  его жена, дети.
 2.Леон из-за которого терзает себя Эмма.
 3. Жюстен
 4. Нотариус.
 5. Бине, податный инспектор.
 6. Гильомен
– Посмотри, дружок, – спокойно заговорила Эмма, – девочка упала и поранила себе щечку.

Шарль уверил жену, что ничего опасного нет, и побежал за пластырем.

Госпожа Бовари не вышла в столовую, – ей хотелось остаться здесь и поухаживать за ребенком. Она смотрела на уснувшую Берту, последние остатки ее тревоги мало-помалу рассеивались, и в конце концов Эмма решила, что она очень глупа и очень добра, иначе она бы не стала расстраиваться по пустякам. В самом деле, Берта уже не всхлипывала. Бумажное одеяльце чуть заметно шевелилось теперь от ее дыхания. В углах полузакрытых ввалившихся глаз стояли крупные слезы; меж ресниц видны были матовые белки; липкий пластырь натягивал кожу поперек щеки.

«На редкость некрасивый ребенок!» – думала Эмма.

Вернувшись из аптеки в одиннадцать часов вечера (он пошел туда после обеда отдать остаток пластыря), Шарль застал жену подле детской кроватки.

– Уверяю тебя, что все пройдет! – сказал он, целуя ее в лоб. – Не мучь ты себя, бедняжечка, а то сама заболеешь!

 Шарль успокоил жену, но сам несколько взволновался и отправился к аптекарю за советом.
  В семье Омэ царила другая обстановка. Госпожа Омэ занята была детьми и не смотрела по сторонам.
 Разговор зашел о различных опасностях, грозящих детям, о легкомыслии прислуги.  Нежные родители г-н и г-жа Оме были особенно осторожны. Ножи у них в доме никогда не точились, полы не натирались. Окна были забраны железной решеткой, камины ограждены решеточками из толстых прутьев.
 Дети Оме пользовались самостоятельностью, и тем не менее за каждым их шагом зорко следили.
 Рана  Берты у Шарля тоже была лишь поводом, чтобы поговорить с аптекарем о более важных делах.
 Появился Леон

 Шарль выказал желание поговорить сним, и Леон испугался, что Шарль догадался о тех чувствах, которые Леон испытывает к Эмме.
 Но Шарль лишь просил Леона, который часто ездил в Руан, прицениться к дагерротипу, если он закажет свой портрет, чтобы подарить его, сделав ей сюрприз, Эмме.

 Он, Шарль надеется, что это поручение не затруднит г-на Леона, – все равно он почти каждую неделю ездит в город.

 Обыватели  судачили по поводу частых  поездок Леона в Руан.

Зачем он туда ездит?
Оме подозревал тут  какую-нибудь интрижку.
 Но он ошибался: никаких любовных похождений у Леона в городе не было.
 Он страдал от неразделённой любви к жене Шарля.
 Никогда еще он так не грустил.
 Г-жа Лефрансуа судила об этом по тому, как много еды оставалось у него теперь на тарелках.
 Податный инспектор Бине находил поведение Леона очень странным и советовал ему заняться резьбой по дереву, чтобы излечиться от рассеянности.



" Вашего супруга нет дома? – спросил Леон.

– Нет. – И еще раз повторила: – Нет."

Наступило молчание. Они смотрели друг на друга, и мысли их, проникнутые одним и тем же тоскливым чувством, сближались, как два трепещущих сердца.
  Состояние Леона до его отъезда в Париж.
"Безответная любовь истомила Леона; к душевной усталости примешалось еще уныние, порожденное однообразием бесцельного, беспросветного существования. Ему до того опостылели Ионвиль и его обитатели, что он уже видеть не мог некоторых знакомых, некоторые дома. Фармацевта, несмотря на все его добродушие, он буквально не выносил.
  Леон чуткостью молодого юноши угадывал под показным добродушием угадывал его хищную натуру и буквально его не выносил.
  Но перемена обстановки пугала  и в то же время прельщала его.


Впрочем, боязнь скоро уступила место нетерпению; Париж издалека манил его к себе музыкой на балах-маскарадах и смехом гризеток. Ведь ему все равно необходимо закончить юридическое образование, – так что же он не едет? Кто ему мешает? И он стал мысленно готовиться к отъезду.
. Он будет вести артистический образ жизни! Будет учиться играть на гитаре! Заведет халат, баскский берет, голубые бархатные туфли! Он представлял себе, как он повесит над камином две скрещенные рапиры, а над рапирами – гитару и череп.
 Он влюблён в Эмму, и одновременно готовит побег от неё, мечтая найти утешение в весёлой богемной парижской жизни.
 Он хотел заручиться одобрением матери, чтобы ехать в Париж.
 Сначала хотел найти место младшего помощника в Руане, чтобы быть недалеко от Эммы, но не нашёл его и стал собираться в Париж.
 Мать согласилась.
  Но Леон не спешил.
В течение месяца  готовился так, как не готовятся и к кругосветному путешествию, он потом стал откладывать отъезд с недели на неделю – до тех пор, пока не пришло второе письмо от матери, в котором она торопила его, ссылаясь на то, что сам же он хотел сдать экзамены до каникул.
  Сцена прощания с горожанами.

г-жа Оме заплакала,
 Жюстен зарыдал;
один лишь г-н Оме, будучи человеком мужественным, сдержался, – он только изъявил желание донести пальто своего друга до калитки нотариуса,
который вызвался отвезти Леона в Руан в своем экипаже.
 Времени у Леона оставалось в обрез, только чтобы успеть проститься с г-ном Бовари.

 Но Бовари не было дома.


Взбежав по лестнице, он так запыхался, что принужден был остановиться.
 Как только он вошел, г-жа Бовари встала.



Эмма кусала себе губы; кровь прилила у нее к лицу, и она вся порозовела – от корней волос до самого воротничка. Она продолжала стоять, прислонившись плечом к стене.


Наступило молчание. Они смотрели друг на друга,
 и мысли их, проникнутые одним и тем же тоскливым чувством,
 сближались, как два трепещущих сердца.

 Прощание двух влюблённых.



"– Мне хочется поцеловать Берту, – сказал Леон.

Эмма спустилась на несколько ступенек и позвала Фелисите.

Леон пробежал глазами по стенам, по этажеркам, по камину, точно хотел проникнуть всюду, все унести с собой.

Но Эмма вернулась, а служанка привела Берту, – девочка дергала веревку, к которой была вверх ногами привязана игрушечная ветряная мельница.

Леон несколько раз поцеловал Берту в шейку.

– Прощай, милое дитя! Прощай, дорогая крошка, прощай! И отдал ее матери.

– У меня плащ, – сказал Леон.

– А!

Она снова повернулась к нему; голова у нее была опущена, свет скользил по ее лбу, как по мрамору, до самых надбровных дуг, и никто бы не мог сейчас догадаться, чт о высматривает она на горизонте, чт о творится у нее в душе.

– Ну, прощайте! – вздохнул Леон.

Она резким движением подняла голову:

– Да, прощайте... Пора!

Они двинулись друг к другу; он протянул руку, она заколебалась.

– Давайте по-английски, – сказала она и, силясь улыбнуться, подняла руку.

Пальцы Леона коснулись ее, и в эту минуту у него было такое чувство, точно все его существо проникает сквозь ее влажную кожу.

Потом он разжал ладонь; их взгляды встретились снова, и он удалился."

Ремарка.

 Их свидание, в отсутствии мужа, Флобер сделал очень красноречивым.
Говорят их жесты, взгляды. Ему хочется целовать её дочь, раз уж он не может себе позволить этого с Эммой. Так он хочет выразить свою любовь к ней, к Эмме.
 Но уста их молчат.
 Их любовь целомудренна, они не хотят причинить друг другу боль.
 Они так и не смогли признаться друг другу в своей преступной любви, зная, к каким пагубным последствиям это может  привести.

"Дойдя до крытого рынка, он спрятался за столб, чтобы в последний раз поглядеть на белый дом с четырьмя зелеными жалюзи. Ему показалось, что за окном, в комнате, мелькнула тень. Но тут вдруг занавеска как бы сама отцепилась и, медленно шевельнув своими длинными косыми складками, отчего они сразу разгладились, распрямилась и осталась неподвижной, точно каменная стена. Леон бросился бежать."
 Эта сама по себе вдруг двинувшаяся занавеска символизирует у Флобера то непреодолимое препятствие, которое существует между ними.
И предстоящую разлуку, как ещё одну возникшую дополнительную стену.
 Они не знают, что ждёт их впереди.

 Может быть, они расстаются навсегда.

Он издали увидел на дороге кабриолет патрона; какой-то человек в холщовом фартуке держал лошадь под уздцы. Г-н Гильомен разговаривал с Оме. Леона ждали.

– Давайте обнимемся, – со слезами на глазах сказал аптекарь. – Вот ваше пальто, дорогой друг. Смотрите не простудитесь! Следите за собой! Берегите себя!

– Ну, Леон, садитесь! – сказал нотариус.

Оме перегнулся через крыло экипажа и сдавленным от рыдании голосом проронил печальные слова:

– Счастливый путь!

– Будьте здоровы! – сказал г-н Гильомен. – Пошел! Они уехали."

 Леон со своим патроном уехали в Руан.
 Леон перестал быть гражданином Уэтвилля, прихожанином Храма этого города.
 Впрочем, Флобер не написал ни строчки о том, что Леон хотя бы раз зашёл к священнику на исповедь.
За всё время пребывания в этом городе.
Нотариус олицетворяет светскую власть. Наоборот, люди к нему приходят изливать свои горести и беды, и он должен утешать их.
 Его религиозные взгляды можно характеризовать , как материализм со склонностью к атеизму. Эпикурейство."
* * *
"Госпожа Бовари открыла окно в сад и стала смотреть на тучи.
)писание вида за окном, соответствующим её настроению..
"Скопляясь на западе, в стороне Руана, они быстро развертывали свои черные свитки, длинные лучи солнца пронзали их, точно золотые стрелы висящего трофея, а чистая часть неба отливала фарфоровой белизной. Внезапно налетевший ветер пригнул тополя, и полил дождь; капли его зашуршали по зеленой листве. Потом опять выглянуло солнце, запели петухи, захлопали крылышками в мокрых кустах воробьи, по песку побежали ручейки, унося с собой розовые лепестки акации.

«Он уж теперь, наверно, далёко!» – подумала Эмма."

 Оставшись одна, Эмма предалась своему чувству разлуки с Леоном.
Погода за окном соответствовала её настроению.
 Он уже казался ей далёким, уехавшим  далеко.

 Ужин после отъезда Леона.
 Он вроде как ещё присутствует здесь.
 Все разговоры -только о нём. Строятся разные предположения о том, что будет с ним в Париже.
Каким опасностям подвергается молодой человек, живя в столице.
Фармацевт говорил о пирушках в ресторанах,о маскарадах,о шампанском.
 Шарль возражал, что Леон не собьётся с пути.
Омэ говорил , что очень трудно противостоять той Ему нельзя отставать от других, иначе его засмеют. О латинском квартале и об актрисахсреде, в котором он будет находиться.
 Говорил о Латинском квартале и о развлечениях с актрисами.– Полноте! – сказал фармацевт и прищелкнул языком. – Пирушки у рестораторов! Маскарады! Шампанское! Все пойдет как по маслу, можете мне поверить!

– Я не думаю, что он собьется с пути, – возразил Шарль

 " Впрочем, к студентам в Париже относятся превосходно. Те из них, кто умеет хоть чем-нибудь развлечь общество, приняты в лучших домах. В них даже влюбляются дамы из Сен-Жерменского предместья, и они потом очень удачно женятся".

 Потом Фармацевт говорит о том, что в столице нужно следить за своими карманами, что там очень много  нечистоплотных людей, несмотря на приличную внешность.
А Шарль имел в виду нечто другое. Болезни, которыми Леон может заразиться.
–" брюшной тиф, например, – им часто болеют студенты, приехавшие из провинции."

Эмма вздрогнула.

–" Вследствие перемены режима, – подхватил фармацевт, – и вследствие потрясения, которое из-за этого переживает весь организм. А потом, знаете ли, парижская вода! Ресторанный стол! Вся эта острая пища в конце концов только горячит кровь. Что ни говорите, а хороший бульон куда полезнее! Я лично всегда предпочитал домашнюю кухню – это здоровее! Поэтому, когда я изучал в Гуане фармацевтику, я был на полном пансионе, я столовался вместе с профессорами.

Пришёл Жюстен звать его домой и Омэ выразил неудовольствие, что его отвлекают от столь увлекательного разговора.




–" Ни минуты покоя! – воскликнул аптекарь. – Вечно на привязи! На один миг нельзя отлучиться! Трудись до кровавого пота, как рабочая лошадь! Хомут нищеты!

Уже на пороге фармацевт спросил:

– Да, знаете новость?
Весьма возможно, – поднимая брови и придавая своему лицу многозначительное выражение, сказал Оме, – что в этом году сельскохозяйственная выставка Нижней-Сены будет в Ионвиль-д'Аббей. Такие, по крайней мере, ходят слухи. На это намекает и сегодняшняя газета. Для нашего округа это будет иметь огромное значение! Мы еще об этом поговорим. "
 Господин Омэ всегда в курсе последних новостей.