Гобелен

Наряды, веера и сундуки, перчатки, ожерелья, шубы лисьи, пропахшие лавандою тюки, плиссе, шелка и бархат, чёрный бисер. В них затерялся старый гобелен с мотивами охоты соколиной…
Меня слегка лишь потревожил тлен, по контуру размыв цвета кармина, собачью свору, сбрую на конях, пажей застывших – так ли это важно? Когда-то сей этюд гостей пленял и отражался в глубине витражной воинственного замка на горе, окутанной сиреневым туманом. Там дети Ши играли на заре, но вход давным-давно зарос бурьяном, в старинной кладке стало больше дыр – не до зеркал, портретов, гобеленов – тень жалкая лишь прежней красоты.
На ткань мою каймой нашиты ленты, пейзажи отцвели, утратив шик, как будто к ним свет лунный прикасался. Я долгий век исправно отслужил, мне было жалко расставаться с замком, и я не помню, как попал в сундук тяжёлый, и опутанный замками, и погружённый в летаргию дум, навеянных прошедшими веками. Мне снилось часто, как играет рог, о сборах на охоту извещая, как ведьмы покидают узкий грот холодными сентябрьскими ночами, и как наследник занимает трон, последний отпрыск из высокородных…
Меня свернули бережно в рулон, бечёвкой серой обвязали плотно, сложили снова в чрево сундука, где звуки древних клятв и песнопений, где темнота проклятий, и меха, и стебли высохших давно растений.