Бовари, глава восьмая, ч. 2

  В первой части говорится о том, как был разукрашен город, и чем занимались обыватели городка в ожидании приезда Префекта.
  Трактирщица сплетничала.
  Аптекарь разглагольствовал, пользуясь любым поводом, чтобы возвеличить себя, показать свою "учёность".
  Лерэ старался найти покупателей для своего товара.

  Наконец, Родольфу удалось отвязаться от назойливых горожан и увлечь Эмму на лужок, где он мог своим красно байством поразить Эмму, хоть и на глазах толпы.

 

– Ловко же вы от пего отделались! – смеясь, сказала Эмма.

– А для чего нам посторонние? – сказал он. – Раз уж мне сегодня выпало на долю счастье быть с вами...

 Эмма покраснела.

 Не закончив своей мысли, Родольф заговорил о том, какая сегодня хорошая погода и как приятно идти по траве. Ромашки уже цвели.

– Прелестные цветочки! – сказал он. – Их тут так много, что всем здешним влюбленным хватит на гаданье.
Не нарвать ли? Как вы думаете? – спросил он.

– А вы разве влюблены? – слегка покашливая, спросила Эмма.

– Гм! Гм! Как знать! – ответил Родольф.

На лугу становилось людно, хозяйки задевали встречных своими большими зонтами, корзинками, малышами. То и дело приходилось сторониться и пропускать длинную шеренгу батрачек с серебряными колечками на пальцах, в синих чулках, в туфлях без каблуков; на близком расстоянии от них пахло молоком.
  Держась за руки, они прошли всю луговину – от шпалеры осин до пиршественного шатра.
 Скоро должен был начаться осмотр выставки, и земледельцы один за другим входили в круг, огороженный кольями, между которыми была натянута длинная веревка, и напоминавший ипподром.

 На кругу, мордами к бечеве, вычерчивая ломаную линию своими неодинаковыми спинами, стоял скот.
 Уткнув рыла в землю, дремали свиньи, мычали телята, блеяли овцы, коровы   медленно пережевывали жвачку.
  Жеребцы взвивались на дыбы и заливисто ржали; конюхи, засучив рукава, держали их под уздцы.
 Между двумя рядами экспонатов тяжелым шагом шли какие-то господа, осматривали каждое животное, потом тихо совещались.
 Председатель жюри, г-н Дерозере из Панвиля заносил их замечания в книжку.
 Увидев Родольфа, он бросился к нему за советом.

 Родольф ответил, что сейчас придет.
 Но как только председатель скрылся из виду, он сказал Эмме:

– Нет уж, я останусь с вами! Ваше общество куда приятнее!

 Родольф постоянно подчёркивает, что на этой выставке он исключительно ради неё. И это льстит её самолюбию.
 А она должна была бы насторожиться и собрать свою волю для достойного отпора этому назойливому господину. Как в случае сЛеоном, когда она одержала победу над своими страстью.
 Но Родольф был опытный соблазнитель, а она , по своей наивности, не видела ничего опасного в прогулке по выставке с "воспитанным, " "благопристойным господином. Её муж был занят на работе?

  Родольф для большей свободы передвижения показал полицейскому синий пригласительный билет.
  Он даже останавливался перед примечательными «экземплярами», но г-же Бовари это было не  интересно.
  Он старался уловить её настроение, говорить с ней о том, что было ей близко.
  Он проехался насчет туалетов ионвильских дам, потом извинился за небрежность своей одежды.
  Образ Родольфа.
 
Его туалет представлял собою то сочетание банальности и изысканности, в котором мещане обыкновенно видят признак непостоянной натуры, душевного разлада, непреодолимого желания порисоваться.
  Признак несколько пренебрежительного отношения к правилам приличия, и это пленяет обывателей или, наоборот, возмущает.
 Так, у Родольфа в вырезе серого тикового жилета надувалась от ветра батистовая рубашка с гофрированными рукавами, панталоны в широкую полоску доходили до лодыжек, а под ними виднелись лаковые ботинки с нанковым верхом.
 Отлакированы они были до зеркального блеска, и в них отражалась трава. Держа руку в кармане пиджака, сдвинув набок соломенную шляпу, Родольф расшвыривал носками ботинок конский навоз.
 
 Они заговорили о провинциальной пошлости, о том, как она засасывает, как она разрушает все иллюзии.
 Родольф сказал, что начинает впадать в уныние...
 Эмма сказала, что думала, что он такой веселый!

– Да, с виду, потому что на людях я умею носить маску шутника. А между тем сколько раз, глядя на озаренное луною кладбище, я спрашивал себя, не лучше ли соединиться с теми, кто спит вечным сном...
  Он затронул тему суицида днём, когда ярко светит солнце, и кровь играет в жилах, чтобы порисоваться перед дамой, а она приняла всерьёз его игру.
  Недаром, название романа в польском языке имеет подзаголовок : " Простая душа."

– А ваши друзья? – спросила Эмма. – О них вы не подумали?

– Друзья? Какие друзья? Где они? Кому я нужен? При этом он издал легкий свист.
 
 Им пришлось прервать беседу из-за могильщика Лестибудуа, который принёс стулья, пропавшие ладаном, и раздавал их всем желающим.
 Он тоже хотел извлечь выгоду из выставки

 Духота разморила собравшихся, и им хотелось сесть.

 Родольф возобновил беседу: "... мне недостает многого! Я так одинок! Ах, если б у меня была цель в жизни, если б я полюбил кого-нибудь, кого-нибудь встретил... О, я бы этой привязанности отдал все свои силы, я бы все преодолел, все сокрушил!

– Мне кажется, однако, – заметила Эмма, – что вам совсем не так плохо живется.

– Вы находите? – спросил Родольф.

– В конце концов, – продолжала она, – вы свободны... – Она запнулась. – Богаты.

– Не смейтесь надо мной, – сказал Родольф."
  Его "монолог", он говорил как бы сам с собой,- был обыкновенной светской болтовнёй с целью соблазнить даму, напустив на себя пессимизм.
  Но Эмма, не бывавшая в свете, снова приняла его слова за "чистую монету"
 

Она поклялась, что говорит серьезно, но тут вдруг выстрелила пушка, и вся толпа ринулась в город.

Это была фальшивая тревога. Г-н префект запаздывал, и члены жюри не знали, что делать: то ли открывать заседание, то ли еще подождать.
 Наконец, показалось большое наемное ландо, запряженное двумя одрами, которых изо всех сил нахлестывал кучер в белой шляпе.
 Бине, и полковник успели скомандовать: «В ружье!»
Гвардейцы и пожарные бросились к козлам.
Все засуетились. 
Пара кляч подъехала к колоннаде мэрии как раз в тот момент, когда гвардейцы и пожарные, под барабанную дробь печатая шаг, развертывались по фронту.

 Флобер откровенно издевается над властью.

Из экипажа вышел советник в шитом серебром коротком фраке,  весьма добродушный. 
 Узнав мэра Тюваш, по перевязи, он сказал ему, что г-н префект приехать не может.
 Начались взаимные приветствия.

Трактирный слуга Ипполит взял лошадей под уздцы и отвел их под навес во двор «Золотого льва».
 Забил барабан, выстрелила пушка, господа один за другим взошли на эстраду и сели в обитые красным трипом кресла, предоставленные для этой цели г-жою Тюваш.
 
Позади эстрады, у входа в мэрию, между колонн расположились дамы из общества.
 Здесь могла бы сидеть и мадам Бовари. Аптекарь хотел позаботиться о ней, предоставив ейместо за оградой.
 а простонародье сидело на стульях, которые принёс Лестибудуа из церкви,
или стояло напротив эстрады.

шему на свое место, – здесь надо бы поставить две венецианские мачты п украсить их какими-нибудь строгими, но в то же время дорогими модными материями – это было бы очень красиво.
 Лере сказал аптекарю, что можно было быпоставить две мачтыи украсить их модными материями. Аптекрь согласился сним и ,не отказал себе в удовольствии покритиковать Мэра за отсутствие вкуса.
 Критикуя начальство, он добился-таки в конце романа награды, которую жаждал.