Роберту Рождественскому

   

               


                РОБЕРТУ РОЖДЕСТВЕНСКОМУ



                Ты прости панибратство, к чему этикет?
                Между нами теперь лишь условно межа.
                Да и время другое. Я тоже поэт.
                И, наверно, поэтов ранимей душа.

                Я с тобою шагал "Двести десять шагов",
                И "В трёхтысячный год" посылал свой привет.
                Я с тобой ненавидел заклятых врагов
                И мещанству с тобой говорил своё  «нет».

                И про парня того я с тобою пропел,
                К сожаленью, и память порою терял,
                Кулаком я не стукнул и в срок не созрел.
                А теперь для раскаянья есть материал.

                Над собой я огромное небо имел,
                Но не взмыл я в него, чтоб делить на двоих.
                Как умел – ненавидел, любил как умел,
                И по-прежнему слаб и бессилен мой стих.

                Как и ты, Пастернака я не прогонял
                И стыдился, когда в Прагу танки вошли,
                И к предательству я никого не склонял,
                И меня, как тебя предавали вожди.

                Покаянное слово твоё потрясло –
                Это ж как нужно чувствовать боль и вину?!
                Это слово таланта, а не ремесло,
                Стон исторгнуть заставило нашу страну.
               
                У тебя я прощения, Роберт, прошу.
                Слово  сказано! Мне его слышать невмочь!
                Лишь присяду на миг к твоему шалашу-
                Может, сможешь и мне, как и многим, помочь?

                И пройдя свой «простой человеческий путь»,
                Постараюсь, и в этом прилюдно клянусь,
                Завершить его честно, а не как-нибудь,
                И при встрече тебе до небес поклонюсь.