моя статья в газете Вести Акку

Моему дорогому и любимому человеку,моему учителю,посвящается!

Все мы родом из детства. Оглядываясь назад, вспоминаю нашу школу,  учителей, тетю Элю,  тетю Тоню и других.
А хочу поведать вам друзья о своем учителе русского языка и литературы Валентине  Васильевне  Копьевой.
В Ямышевской средней школе я был простым советским троечником, сочинения писал на двойки, диктанты на три, любил историю и литературу. Пел в хоре про дельфинов, лез, куда не надо, доставал учителей, катался на косах у девчат, за что и получал от старшеклассниц. Все мы были детьми.
Учитель для нас в то время был непререкаемый авторитет и с кем, мы по несколько раз в день здоровались при встрече. Дома мама всегда говорила: «Слушайте учителей! Это не просто так - быть учителем! В наше время учитель был один на всю школу» а для нас это казалось невероятным.   
С пятого класса нас  взяла  Валентина Васильевна Копьева.
О ней мы знали немного, лишь только то, что она родом из Ленинграда, и что в блокаду ее еще ребенком вместе с мамой эвакуировали в тыл, где по дороге ее мама умерла. Их сняли с поезда, после чего ее определи в детский дом. Детство ее прошло в детском доме, девочку  долго искал отец и не мог найти. А когда у отца  в семье родилась девочка, то ее назвали Валентиной, в честь сестры, думая, что она погибла. А Валентина Васильевна окончив школу, поступила в педагогическое училище, и начала разыскивать отца. А в наше  время, когда она работала в школе, вместе с ней работала ее родная сестренка тоже Валентина Васильевна.
На ее уроках я, открыв рот, слушал, и мысленно шел за ней, за ее рассказом. Прошло уж столько лет, а я до сих пор помню Дубровского, Герасима, Мцыри, Чичикова, Плюшкина, Онегина с Татьяной, Тараса Бульбу, Данко с горящим сердцем в руках и многое другое.
 Но ведь важно то, что осталось у нас внутри, в душе, на всю жизнь. Это та невидимая нить, которую невозможно разорвать, она тянется теплом, светом, она оттуда, где было так хорошо, из детства.
На уроке, литературы мы были раскованны, в ожидании чего- то нового, находясь в таком состоянии, которое трудно  описать. Эти  уроки  нам нужно было  пережить, пережить вместе с героями, с которыми мы находились рядом. «А вы подумайте, почему так? Ведь могло быть по-другому?» - обращалась к нам Валентина Васильевна.  Идя домой, мы жарко спорили  о наших героях, говоря, что  могло быть и по-другому.
Взрослея год  за   годом, менялось и общение, мы не боялись
говорить про любовь, честь, справедливость. Отдавая   нам  часть себя, часть своей души, не жалея себя, своих сил, Валентина Васильевна вложила в нас столько энергии, что хватит, на всю жизнь.
Помню один случай. Как-то на дежурстве у одного ученика пропали деньги, ничего не доказав о пропаже, в ход пошли кулаки. Разбирая  драку, и узнав, что родители ученика уехали на несколько дней, а пропавшие деньги  оставили на хлеб, Валентина Васильевна просто предложила свои деньги. Ученик отказывался брать деньги, но она ему сказала: «Вырастишь, заработаешь и отдашь». И вот этот мальчик, вырос, после службы в Армии сказал, «надо, устроится на работу» и  с первых заработанных денег вернул долг.
Однажды мы попросили Валентину Васильевну рассказать о блокаде, вернее о ее детстве в  войну. Она рассказывала про жуткий голод, про хлеб, как он выглядел, бомбежки, бомбоубежище.
 Вот пару историй связанных с детдомом я хорошо запомнил. «Как-то разбомбили  то ли склад, то ли сахарный завод, и все  дети с округи  лазали по воронкам и пробовали рыхлую землю  на вкус, сладкий песок  или нет. А когда кому-то везло, то аккуратно собирали сладкую земляную массу в мешочки, карманы, или в тряпку, и несли домой. После чего дома ее смешивали со столярным клеем и варили, этим и питались». Мы замирали, осознавая, что пришлось пережить ей, а вернее детям войны, ведь рассказ шел от третьего лица.
Вторая история была веселее: «В детском доме у нас много мальчишек, сверстников и постарше, жили мы очень дружно». Я хорошо помню лицо Валентины Васильевны, когда она говорила: «Я не могу до сих пор понять, чем мы отличались от других детей, ведь все были одинаково одеты, обуты? Но когда мы возвращались со школы, то происходило следующее. Кто-то из пацанов очень громко кричал: «Бей детдомовских!». И все детдомовские дети бежали без оглядки. Девчонки прибегали первыми, а я всегда думала, почему мальчишки отстают от нас, бегать, не могут что ли? А мальчишки приходили с разбитыми носами, и с синяками. Лишь повзрослев, я поняла, почему мальчишки отставали. Они были щитом для нас, задерживаясь, брали весь удар на себя».
Теперь, когда и мне за сорок, вспоминая все рассказанное, все видится по-другому, и переживание иное.
Не знаю  почему, но я, не любил учить наизусть стихи, но всегда хорошо пересказывал любой рассказ. Сейчас я не помню и половину историй, а стихи, при хорошем настроении могу вспомнить и рассказать  наизусть. И такое не только у меня, многие говорят то же самое, но каждый помнит, в каком духе проходили уроки литературы.
 Уже в старших классах мы проходили Абая, и я помню ее слова, «Руслан, ты должен,  гордится, что ты казах, потому что у вас есть Абай, и если русский дух – это Толстой, то Абай дух предков, дух казахской степи, сама сущность казахов. Я жалею о том, что не могу постичь Абая на его, языке». «Лично мое мнение, каждый казах должен знать Абая наизусть, как знают Руставели на Кавказе» - говорила Валентина Васильевна.
Лет пять назад я как то забрел в сельскую библиотеку, люди рассматривали что-то по полкам, переговаривая между собой,  на столе лежали  разные бумаги. Я невольно  начал осматривать стол, и остановился, на каких-то стихах  на казахском языке. Читая строчку за строчкой, у меня пошли мурашки по телу, я не мог понять почему. Я чувствовал сладость чтения, мягкость родного, казахского, и тут же, присутствие Пушкинского необъятного духа. Это звучало на казахском так ясно, легко, что хотелось читать и читать. Но отрывок быстро закончился. Я не мог понять что происходит со мной, это чувство мне было знакомо, и тут меня осенило,- «это же Евгений Онегин, черт, как  я сразу не догадался». Это был отрывок из Евгения Онегина, в  переводе  Абая. Первая мысль, которая пришла мне в голову, - это те  слова Валентины Васильевны об Абае. И чем старше я становлюсь, тем яснее и весомее становятся все услышанное, сказанное моим любимым учителем, моим другом, наставником, моим педагогом, ведущим меня,  за руку  по сей день.