Из Чарльза Буковски - Интервью реципиенту Гуггенха

                ЧАРЛЬЗ БУКОВСКИ


                ИНТЕРВЬЮ РЕЦИПИЕНТУ ГУГГЕНХАЙМА


                этот южно-американец появился от Гугга
                войдя ко мне со своею шлюшкой
                и она села на край моей койки
                скрестив свои классные ноги
                и я всё время смотрел на них
                и он потянул за свой волокнистый шейный платок
                а у меня было похмелье
                и он спросил меня:
                ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ АМЕРИКАНСКИХ
                ПОЭТАХ?
                и я сказал ему что не очень-то много думаю
                об американских поэтах
                а потом он задал несколько разных
                жутковатых вопросов
                (в то время как эти ****ские ножки не выходили
                из моей головы) типа
                ЧТО ЖЕ? ВАС НИЧЕГО НЕ ВОЛНУЕТ
                НО ЕСЛИ БЫ ВЫ ОБУЧАЛИ КЛАСС И ОДИН ИЗ
                СТУДЕНТОВ СПРОСИЛ ВАС КАКИХ АМЕРИКАНСКИХ ПОЭТОВ
                ИМ НАДО ЧИТАТЬ?
                ЧТО БЫ ВЫ ИМ СКАЗАЛИ?
                она скрестила ноги поскольку я глазел на них и думал:
                я могу вырубить его с одного удара
                трахнуть её за 4 минуты
                прыгнуть на поезд в Л.А.
                выскочить в Аризоне и удалиться в пустыню
                и я не смог сказать ему что никогда не буду учить некий
                класс
                что наряду с неприятием американской поэзии
                мне не нравятся занятия с американскими классами
                равно как и работа которой они от меня
                ожидали
                поэтому я сказал:
                стихи Уитмена, Т.С.Элиота, Д.Г.Лоуренса о
                рептилиях и чудовищах, Оден. и я тогда
                осознал что Уитмен был единственным настоящим американцем,
                что Элиот почему-то не был американцем и
                он тоже знал это,
                он знал что я облажался
                но я не стал извиняться
                думая больше о том как её трахнуть
                я почти любил эту женщину но я знал что когда она выйдет
                я больше никогда её не увижу
                и мы пожали друг другу руки и Гугг сказал
                что он мне отправит статью когда она выйдет
                но я знал что нет никакой статьи
                и он тоже знал это
                а потом он сказал:
                я пришлю вам несколько своих стихотворений переведённых
                на английский язык
                а я ответил - прекрасно
                и проводил его уходящего взглядом
                я смотрел как её высокие каблуки цокают вниз длинными
                сочными шагами
                а потом оба они исчезли
                но я помню как её платье скользило по ней
                будто её вторая кожа
                и был я в дикой скорби любви и печали
                и ощущал себя дураком что не может
                общаться
                вообще ни с кем
                и я вошёл в комнату и допил своё пиво
                открыв вторую банку
                натянул свой поношенный королевский плащ
                и вышел на улицу Нового Орлеана
                и той самой ночью
                я сидел со своими друзьями и вёл себя отвратительно
                моя задница
                была значительней рта
                подлей и
                безжалостней
                а почему им
                никогда не узнать.


 Примечание:Соломон Роберт Гуггенхайм(англ. Solomon R. Guggenheim; 1861, Филадельфия, Пенсильвания — 1949) — американский меценат еврейского происхождения, выходец из Швейцарии, основатель Музея современного искусства в Нью-Йорке. Создал Фонд Гуггенхейма для поддержки современного искусства.   
               
               
                20.03.18



 Interview by a Guggenheim Recipient
 by Charles Bukowski

 this South American up here on a Gugg
 walked in with his whore
 and she sat on the edge of my bed and
 crossed her fine legs
 and I kept looking at her legs
 and he pulled at his stringy necktie
 and I had a hangover
 and he asked me
 WHAT DO YOU THINK OF THE AMERICAN
 POETS?
 and I told him I didn’t think very much
 of the American poets
 and then he went on to ask some other
 very dull questions
 (as his whore’s legs layed along the side of
 my brain) like
 WELL? YOU DON’T CARE ABOUT ANYTHING
 BUT IF YOU WERE TEACHING A CLASS AND ONE OF THE
 STUDENTS ASKED YOU WHICH AMERICAN POETS
 THEY SHOULD READ
 WHAT WOULD YOU TELL THEM?
 she crossed her legs as I watched and I thought
 I could knock him out with one punch
 rape her in 4 minutes
 catch a train for L.A.
 get off in Arizona and walk off into the desert
 and I couldn’t tell him that I would never teach
 a class
 that along with not liking American poetry
 that I didn’t like American classes either
 or the job that they would expect me to
 do,
 so I said
 Whitman, T.S. Eliot, D.H. Lawrence’ poems about
 reptiles and beasts, Auden. and then I
 realized that Whitman was the only true American,
 that Eliot was not an American somehow and the
 others certainly not, and
 he knew it too
 he knew that I had fucked up
 but I made no apologies
 thought some more about rape
 I almost loved the woman but I knew that when she walked out
 that I would never see her again
 and we shook hands and the Gugg said
 he’d send me the article when it came out
 but I knew that he didn’t have an article
 and he knew it too
 and then he said
 I will send you some of my poems translated into
 English
 and I said fine
 and I watched them walk out of the place
 I watched her highheels clack down the tall
 green steps
 and then both of them were gone
 but I kept remembering her dress sliding all over her
 like a second skin
 and I was wild with mourning and love and sadness
 and being a fool unable to
 communicate
 anything
 and I walked in and finished that beer
 cracked another
 put on my ragged king’s coat
 and walked out into the New Orleans street
 and that very night
 I sat with my friends and acted vile and
 the ass
 much mouth and villainy
 and cruelness
 and they never
 knew why.