А губы её блестели...

...А губы её блестели — от солнца, или
От чьей-то бесстыдно осевшей на них слюны...
Я помню, как мы друг друга навзрыд любили,
Насколько мы были безбашенны и юны
В тот чёртов июль... Он ведь память прошил, как пуля —
Я, как ни старался, забыть до конца не смог...
Конечно, потом было много других июлей,
Но каждый из них был безрадостен и убог.
Ты знаешь, она бродила по кромке моря
Почти по-кошачьи бесшумно, и нараспев
Мурлыкала что-то в тональности ми-минорной,
А что — я едва ли припомнить могу теперь...
Я брал её медленно — так, как она хотела,
И эта чертовка, срываясь на ультразвук,
Вжималась в меня угловатым голодным телом,
Целуя костяшки белеющих пальцев рук...               
Я ей не сулил ничего. Не давал обетов
(Но как же она оказалась на них щедра...),
А после не раз и не два пожалел об этом,
Ведь, как ни крути, от добра не найти добра.
Я так и не понял, когда мне она наскучить
Успела так быстро — аж прямо до тошноты.
Вот — думал — остыну, и встречу кого-то лучше...
Я честно пытался,
Но так и не смог остыть.