Когда восход опять раздвинет дали

Бакланы сушат крылья на скале.
Как древний ящер, мыс лежит грядою.
Дельфины в небо прыгают, – Але,
ап! – крутят своё сальто над водою.

Южнобережье. Осень. Солнце. Я.
Задевши воду, чайка пролетела.
Вся красота похлеще строн-ци-я
пронизывает душу мне и тело.
Я облучён всей этой красотой,
не побоюсь сказать, до самой смерти.
Жизнь может быть банальной и простой,
но только не в таких местах, поверьте.
Протуберанцы солнечные, что ль,
в очах девчонок? Дайте мне воспеть их!
Меня всего пронизывает боль,
но сладкая, сладчайшая на свете.
Сам из себя выхватывая нить,
сеть хитрую плетёт паук упорно,
я мог бы труд его с моим сравнить,
когда б ни показалось это вздорным.
А ведь ещё есть ночь и звёздный бал,
и месяца птенец с жемчужным клювом:
и сотой доли я не рассказал
ещё о Крыме, честно говорю вам.

Когда восход опять раздвинет дали
и засияет вновь хрустальность вод,
на мелководье серебро кефалей
то высверкнет, то вспыхнет, то блеснёт…