Царь

Он, говорят, был пьян в дрезину,
Когда давал приказ крутой.
Напившись крови керосинной,
Рычали танки над страной.

И с площади – по окнам беглым.
Танкисты в штатском, под хмельком.
Горел, чернел парламент Белый,
Посмевший спорить вдруг с царём.

-Плевать на все иммунитеты,
Пусть нас рассудит всех огонь…
Там были женщины и дети,
Своя, родная, вроде, кровь.

И как позор, стране проклятье, 
Стоял, глазел московский люд.
А дамочка  в  вечернем платье:
-Похоже очень на салют.               

Переминались проститутки,
В очках носатый «дерьмократ»,
Домохозяйки, институтки:
-За демократию, виват.

Россия стала ростом ниже,
Ссутулилась и спал азарт.
-Ну мы ведь с вами не в Париже,
Руцкой совсем не Бонапарт.

-Расхазбулать вас в хвост  и в гриву,- 
Ворчал угрюмо ветеран.
Курил, дымил родную «приму»,
Крутил в руках пустой стакан.

Притихший шёл народ к участкам.
Была дождливая зима.
Наверное, не прав был Чацкий,
В России горе без ума.

А царь спокоен был, как Будда.
То в теннис пьяненький играл,
То, как улыбчивый Иуда,
Крест православный целовал…