Поэт

"А на-те как, братцы, здравствуйте", - он молвил, и тут пред ним
Как магией - в воздух пьяною струёю поднялся дым.
Струя поначалу тихая: что спичку едва задул.
Конец? Нет, увы, не думаю. Поэтому вот Вам стул.

Садитесь, друзья-товарищи, скорее гасите свет.
Мне вам рассказать не терпится о том, кто такой поэт.
А дым тот играет с пламенем и будни сжигает в прах.
Он в строках его беснуется, он спрятан в его руках.

Взрывною волной охватит нас и двери сорвёт с петель.
Ему не страшны ни горести, ни белая смерть-метель.
Сквозь стены снегов и частые заборы холодных льдов
Пылает во тьме отчаянно негаснущий факел слов.

Слова его так заточены, что, кажется, самурай
Катану отложит с горечью и скажет ему:"Прощай!".
Ни капли в них нет бессмыслицы, в них, кажется, вся душа,
Которую он по бусинам нанизывал, чуть дрожа.

И вроде уже привыкший ведь, а снова, как в первый раз.
Он струны заденет пальцами, начнётся его рассказ,
Который стихией водною накроет нас с головой,
Который дождём обрушится, который прогонит зной,

Который прорвет препятствия и всё на своём пути
Сломает, затопит разумы, толкая вперёд идти.
А может, он станет мягкою улыбкою по весне,
Которая зайцем солнечным сверкнёт на твоей стене,

Которая ветром утренним опять обернется вдруг.
Он ловко играет формами, совсем позабыв испуг,
Который строкою первою растаял, как в мае снег.
Он ходит по жизни радостно, он ценит свой долгий век,

Он тратит его на избранных, которые за спиной
Стоят распросерто крыльями, стоят за него горой,
Стоят и плеча касаются, чтоб в сердце покой царил,
Чтоб силы его наполнили, чтоб снова себя дарил,

Чтоб свет его в нас - читателях - никто не посмел задуть.
А знаете, мне однажды он без страха сказал:"Забудь".
Сказал, мол,траву по осени тихонечко собирай,
А после без сожаления бери ее, поджигай!

Смотри, как пылает прошлое, уносится ветром дым.
Он снова как будто магией струёю взошел пред ним,
Отвесил поклон услужливо и, коротко подмигнув,
Растаял в холодном воздухе, до будущих встреч уснув.

А встреча, быть может, скорая. Быть, может, конечно, нет.
Да только вот этой магии он мне приоткрыл секрет:
Не думай о том, что убыло, дорогой своей иди,
Не трать себя понапрасну, ведь с рельсов легко сойти,

Ведь есть в тебе та энергия - сидит глубоко внутри, -
Не всем только сразу видима. Внимательней присмотрись!
Она вдохновляет, радует, направлена созидать
И всеми цветами радуги в июньских лучах сиять

Способна, но только в случае, когда пережиток-прах
Ты спрячешь в глубоких омутах, в каких-то других мирах,
Раскинешь по ленте прошлого, отрежешь ее кусок,
Чтоб не было тяги в будущем себе прострелить висок.

Способна кроить из серого цветные простынки дней.
Не надо смотреть, красавица, я вовсе не дуралей.
Как часто простые истины мы прячем под толщей лет,
Боимся, что рано, поздно ли в шкафу оживёт скелет,

Что жить мы начнем, как хочется - не так, как велит судьба.
Что будет в глазах лишь искренность: не слёзы и не мольба.
Что дни оживут, как бабочки в цветущий и яркий день,
Что будни взыграют красками, что вновь зацветёт сирень

Под окнами. Вспомни, милая, как было с твоей сестрой,
Как рвали ко дню рождения под домом друзья гурьбой,
Лицо подставляя свежести, по нескольку веток враз,
Как были они счастливые, кто как и во что горазд.

А он говорил без устали, смеялся всё да шутил.
Да только, вот, мне не верится, что сон этот явью был.
Что шёпот, как нить спасения, ко свету меня привёл.
Что он через расстояния во тьме отыскал-нашел.

Что звёзды над ним чарующе сошлись в ореол любви,
Что он, несмотря на трудности, еще ее не забыл,
Что смотрит глазами мудрыми на женскую красоту,
Ее облачая с лёгкостью, не смев преступить черту,

В строку безмятежно-нежную, в мелодию душ родных
И чистых, навеки вверенных друг другу посредь чужих.
Посредь небывало-странных и далёких, как горизонт.
Огни полосы посадочной ему разрешают взлёт.

И будет увековечен он на многие сотни лет.
И пламя его сердечное не гаснет, ведь он - поэт!
На ноте столь яркой, солнечной окончу я этот сказ.
Вломившись в сердца, нам "Здравствуйте" он скажет ещё не раз.

24-28.2 - 1,3,11.3.18