Говорят мои милые детки. Отрочество

Сереже семь. Жене девять. Школа…
Это не всегда смешно или весело. Это трудно.
И не только воспитывать, но и расти. Приду-
мывались новые слова, проявлялась индиви-
дуальность. Крошечные рассказики об этом...

Серёжа:
– Мне нужно под диван.
Женя:
– Тебе всегда нужно.
– В последний раз.

Потеряли деталь новой мозаики. Серёжа:
– Да, мама, бедная эта мозаика! Выкинуть ее
пора!
Оказалось, сами и спрятали, потому что не
взлюбили… А я всю неделю деталь искала!

Начинаем читать вслух и заговаривать маме
зубы…
Серж:
– Мам, а ты знаешь, в нашем магазинчике
один дядя продавцу руки целовал. Какой по-
зор!
– Да почему же?
– Она ведь его не знала! А там столько маль-
чиков вокруг было!
– Может быть, он показывал ей свое располо-
жение! Это хорошо женщинам руки целовать.
– Да она стеснялась! А он пьяный говорил:
«Давай покажу им как надо руки женщине
целовать», понимаешь?
– Интересно мне, он что, как-то по-особенному
это делал?
– Вот давай покажу! – целует мне руку мед-
ленно и галантно, после чего торжественно
заявляет, – ТЕПЕРЬ-ТО ПОНЯЛА?!

6 и 8 лет.
Идём по улице.
Серёжа:
– Сейчас гроза будет.
– Нет, – отвечаю.
– Будет!
– Почему?
– Мы – две тучки. Я – плюс, ты – минус, за
ручки взялись, вот и громыхнёт!
– А может, я – плюс?
– Может. Главное, что разные и что громых-
нёт!
Спустя несколько лет выяснилось, что сынок в
этот день плохо вел себя в школе и таким об-
разом пытался выяснить, знаю ли я об этом…

– Мам, купи нам воздушные пистолеты!
– Нет, мальчики, денег. И я очень не люблю,
когда дети играют в войну, учатся стрелять
друг в друга. Это, я считаю, ни к чему!
– Мама! Но как же!.. Русь-то защищать?!

Учим английский язык. Спрашиваю наивно,
поскольку учила немецкий:
– Женя, как будет «мама»?
– Маза!
– Как будет «папа»?
– Паза!
Серёжа:
– А бабушка – база! Лыжная!
Начинаю что-то подозревать!

Ссорятся, и Женя быстро распределяет роли:
– Ты – преступник, а я – это ты!

– Ты мне мозги выбил!
– Это был мозговой мячик!
Я даже не успеваю вмешаться, как потасовка
завершена!

Женечка весь день со мной на работе. Моя
полненькая начальница угощает его тортом.
– А сами почему торт не едите? Отравлен?
– Нет, Женя, я полнею…
– Боитесь треснуть?!

Вечером начали прикалываться над уставшей
мамой! Шутят, что я слопала мышку…
– Дети, я устала и меня от вашей мышки тош-
нит!
– Попей водички! Запей!
Дети – в меня…

Женя учит стих, всячески себя развлекая. Он
раскачивается, встав на коленки у дивана, где я
сижу, в такт стихотворному такту, то убыстряя,
то замедляя темп…
– Женя, не трясись, учи!
– Я мозг так развиваю!

Открыла балкон, а там чудный летний вечер.
Женя:
– Ой, пусти меня на балкон, я на такой ещё не
выходил! Здорово, Мир!!!

Смотрю телевизор. Серега стреляет из пи-
столета (папа подарил, не я!) в экран. Долго.
Спрашиваю:
– Ты что, Наташу Королёву расстреливаешь?
Закончив стрельбу, Серёжа рассмеялся и про-
изнёс:
– Такая мама!.. Красивых не расстреливаем!

– Мам, а когда мужчины женятся, их пытают!
Перед свадьбой! Это правда?
Мне надо отвечать:
– Для мужчин семейная жизнь – пытка, как
погляжу... Но перед свадьбой нет, не пытают.
Поздравляют, подарки дарят.
– Пытают, пытают! Сильно! И к стулу при-
вязывают, они потом так и сидят! Всю жизнь.

Женя пригладил у кошки Алисы шёрстку на
шее и сказал:
– Посмотри теперь, какая гордая.

Алёна Свиридова говорит по телевизору, что
песня «Бедная овечка» писалась легко.
Серёжа:
– Тебе легко, ты – талантливая, а нам – трудно.

Договорилась о деловом свидании. Серёжа
учит меня жизни:
Ты неправильно трубку телефона кладешь.
Надо сначала быстро на кнопку нажимать,
чтобы не успели сказать «мы не придем»,
если передумают.

Наряжаюсь. Женя:
– Ооо! Мама, тебе сколько лет?
– 34.
– В этом ты выглядишь, будто тебе…
Серега очень искренне, не понимая цены во-
проса:
– …сто лет?
Женя:
– Замолчи! …Будто тебе… 12 лет.
Серёжа, исправляясь:
– Да-да, если белое оденешь!

– Мама, купи сыру. Если денежки есть. Толь-
ко не плавленый, а в дырках, который мыши
едят.
– И вороны любят!

– О, кран чихает! Воду дали!

– Да не пойду я мыться! Там кран опять про-
студился!

Поставила на пол круглый аквариум.
– Ну как?
– Класс! Если только Алиса рыбалкой не за-
ймется. Всё снесёт! Уже интересовалась!

Изучаем профессии.
– Вы знаете, дети, кто такой слесарь?
– Да, это тот, кто двери ломает!

Возвратившись, вижу «генеральную уборку»!
– Спасибо, деточки! Знала бы, подарочек вам
купила!
– Нет, мама, мы не за подарочек! Мы тебе для
сердца! Завтра купи.

Смотрим концерт. Кошка Алиса возлежит на
телевизоре. Серёжа:
– Мама, посмотри какая у Алисы интонация!

Обнаруживаю Сережину запись в дневнике:
«Написать рехерат»…

Ну вот и доросли до комплиментов. Мужчи-
ны!
Сшила вечернее платье удивительной красо-
ты, сверкающее. Дети в шоке. Серёжа, при-
жав руки к груди:
– Мамочка, я не могу правильно сказать, но
ты знаешь, ты знаешь, такое даже моделье-
ры не сделают!

Серёжа:
– Я глаза не могу закрыть, у меня темпера-
турные сны…

Учим уроки. Сержик:
– Мама, обратной задачей называют, когда
неизвестное делают известным, а известное
– неизвестным. Поняла?
– Да.
– А я – нет! Объясни мне!
– Это когда неизвестное делают известным и
наоборот!
– Это я знаю. Ну и что?

Причитаю:
– И за что же я вас люблю, лапотуськи?! И
не слушаетесь вы, и ленитесь, и не читаете…
– Потому что ты нас родила и ты – наша
мать!

Рассказываю мальчишкам анекдот: « Летели
две мухи. Одна говорит подружке:
«Осторожно, шлаг-баум-м-м-м-м!..» – Дру-
гая: «Да я и сама вижу… -бум-м-м-м-м!..»
Женя:
– А что такое шлагбаум?
– Ограничитель машинам от проходящих
поездов.
– Это я знаю. А почему для мух?!

– Дети, я вам сегодня и прянички, и пирож-
ное, и мороженое, и даже шоколадку! А вот
заслужили вы это, хулиганы?
Хором:
– Заслужили!!!
– Вы уверены?
– Раз даешь, значит заслужили!
Женя:
– Я не понял, а что делать-то надо, чтобы за-
служить?
Серёжа:
– Потом спросим, ешь скорей!

Играем, шучу:
– Какие национальности на «К» вы знаете?
В ответ – тишина. Продолжаю прикалы-
ваться:
– Кир-ги-зя-та!
Серёжа:
– На «К»? – Бедолаги!

Серёжа, пытаясь точить карандаши:
– Пусть бы нам какой-нибудь сосед подточил!
Я, оскоблённая в самых лучших чувствах:
– Как это понимать?!
– Просто у меня чувство юмора есть, а у тебя
– нет!

Женя о себе
(по гороскопу он – «Рыба»): Я –
РЫБКА по профессии и по призванию!

По телевизору спрашивают:
– Ради чего нужно жить на Земле?
Женя:
– Ради любви.

Серёжа:
– Не одевай мне этот шарф! Я как заяц в нем
с бантом, только уши не оттуда растут!

Идем с Сережей поздно зимой. Вдруг откуда-
то выбегает овчарка и быстро-быстро бежит
мелконькими шажками…
– Я боюсь собак, – размышляю вслух.
– Да все это знают, – отвечает сынок.
Пёс – ноль внимания на нас, семенит себе
дальше.
– Какая собака деловая, – начинаю обижаться
на неё…
– Почему деловая?
– Да бежит так по-серьёзному, даже на нас
внимания не обратила!
– Не волнуйся. У неё ноги замерзли.

Серёже после выдернутого ниткой зуба два
часа нельзя есть. Спрашиваю:
– А где Женечка?
– Он медок лижет… Ой, мам, что делать?! Я
тоже зачерпнул и как давай, как давай есть…

– Сынок, устала, выключи телевизор, вздрем-
ну…
– Ой, я так не люблю, когда ты вздрямываешь!

Алиса стоит на бортике ванны, в которой ку-
пается Женечка… Трогаю её за лапку.
– Мама, не трогай Алису! У нас серьёзный раз-
говор и она не любит, когда ей ноги щекотят,
копытами лягается и может упасть!

Серёжа вышил салфеточку:
– А можно будет её постирать врукопашную?

Сынок хранит туалетную бумагу 1996 года,
считая её исторической ценностью. На вопрос:
«Зачем?» – отвечает: «Для доисторических
людей. А то они всё листьями…»

Гуляем зимним вечером. Женя:
– О, я как раз люблю такое синее небо!
– Синее? – спрашиваю с интересом. – Оно же
чёрное, как ночь?
– Небо никогда не бывает чёрным. Оно бы-
вает голубое, синее, темно-синее, но никогда
чёрным!
Мне очень понравилось его поэтическое ви-
дение мира.

Прилегла к Женечке.
– Ты не уйдешь?
– Уйду попозже, чтобы тебя не стеснять…
– Мы не будем стесняться!

Серёжа:
– У меня сейчас сахарный диабет, ох, сердце
болит! Сахару мне надо!
– Попо-бед у тебя! Сластёна!
– Нет сахарку? Тогда веди меня к сердце-па-
тологу!

Поставила посуду в мойку и отвернулась к
детям. Услышала звук…
– Что это?
Женя ответил:
– Тарелка поскользнулась…

Вяжу Серому пуловер, записываю данные,
считаю петли…
– Серёжа, дай мне ручку…
Он, глядя в телевизор, царственно подает мне
руку словно для поцелуя… Я искренно целую
ее два раза и говорю:
– Шариковую! Возле тебя лежит…

Серёжа, трогая гитару:
– Может, ты научишь меня играть сначала не
перебором, а воем?
– Боем?

Жене 13 лет. Помог мне смотать в клубок оран-
жевую пряжу и говорит:
– Вот бы сделать его в два раза больше и пи-
нать как футбольный мяч.
– Сынок, придумано здорово, но ты же знаешь,
я не разрешу!
– Да когда ты на работе!

Записала аудиокассету своих песен и указала
двойную фамилию Косарева-Лагутенкова. У
Сережи возникло много вопросов по этому
поводу: почему Косарева?
– Двойная фамилия – мой сценический псев-
доним. Я для этого вообще могла взять фами-
лию Распупыркина. Понял?
– Понял, Распупыркина, сочиняла Косарева,
поёт Лагутенкова!

Разговариваем о надвигающемся нежеланном
мероприятии. Женя не хочет ехать и литера-
турным языком ласково мне это пытается объ-
яснить. Поняв, что я стою на своём, оставляет
приличную речь и круто произносит:
– Вот и поезжай, а нам-то какой понт там ту-
соваться?

Женя выбрасывает в окно с десятого этажа
горящие спички и успокаивает ругающуюся
меня! Говорит спокойно и твердо, как муж-
чина:
– Не волнуйся, это абсолютно безопасно!
(Его бы в палату к умирающему с такой убеди-
тельностью, тот обязательно выживет!)

Женя:
– Мы живём уже не как бедные, а как средние.
Скоро, как богатые будем. Пылесос у нас уже
есть, нам ещё магнитофон и кто зайдет, а мы
в технике, как в г…не!

Женя:
– Мама, я так рыбу люблю. Некоторые мои
друзья сушат её в ванной. Без света даже.

– Женя, ты опять урок не выучил! Ты даже не
знаешь, кто утопил Му-му.
– Знаю! Тарас Бульба. Шучу.

Переводим возраст Алисы в человеческий.
Умножаем его то на пять, то на семь, то на все
десять лет. Женя:
– По-нашему переводить, а по-ихнему судить…

– Серёжа, да у тебя зуб прорезался!
– Ты что? Какой зуб, нет там ничего! Челюсть
это.

Не хочу идти на родительское собрание. Меня
там опять будут ругать.
Серёжа:
– Тебя там не будут ругать, не волнуйся! Будут
ругать меня!

Делаю выкройку куртки. Сергуня пытается
участвовать. Куртка – ему.
– Я тебе помогаю?
– Да, конечно.
– А чем я тебе помогаю?
– Всем! Не мешай…

Шью брюки детям. Мысли вслух:
– Куда бы эту эмблему «Мальборо» пришить?
Серёжа:
– На карман сзади и пришей, чтобы круче
было.

Между собой:
– Помнишь, у нас в пионерлагере полотенце
прокисло?

– Ну-ка, посчитайте, сколько лет прошло по-
сле Победы? Война 1941-45 год, сейчас 2002.
Серёжа:
– Так… Сейчас, – считая на пальцах. – семьде-
сят, восемьдесят, девяносто, рубль…

Женя хрустит своей шеей, сам вправляя её:
– А педерголог ещё резче делает!
– Кто?!
– Кости кто вправляет?
– Ортопед!

Жене 14 лет. Он получил паспорт.
– Сынок, ты у меня сегодня стал гражданин
России. Я горжусь тобой.
Серёжа:
– Мама, он уже стал не твой сын?!
– Он – НАШ!

В рекламе пудель-француз бегает возле озера.
Женя:
– Лягушек ловит. Хоть и по-французски, а
жрать-то хочется!

Жене стало плохо. Кричит истошно:
– Серый, меня тошнит, неси скорее горшок!!!
Серега примчался, быстрее меня, в руках гли-
няный горшочек с мясом и картошкой…

Юмор детей взрослеет вместе с ними. Многое
уже остается за кадром.
– Дети, к нам зайдут гости, вы не выражайтесь,
пожалуйста! И не шутите! Контролируйте
себя!
– Ещё какие они придут! Может, хлеще нас!
Ну, потерпим пару часов…

В 8-м классе предложила поностальгировать
и почитать вместе любимую когда-то «Крас-
ную Шапочку». Женя читает вслух: «Кто
там? – спрашивает бабушка. – Это я, Красная
Шапочка, – говорит Серый волк».
– Ха-ха-ха! – расхохотался сын.
Спрашиваю:
– Что тут смешного?
– Волк сменил ориентацию: «Это я, Красная
Шапочка!!!»

Женя:
– Как не хочется завтра из дома выходить! Два
дня отдыхал, прижился уже!

Женя, глядя в аквариум:
– А лягушка-то дрессированная у меня где?
Цыыыпа-цыпа-цыпа!..

– Женечка, не вырезай серединку из арбуза,
это не честно!
– Я выравниваю.

Серёжа:
– А знаешь, какая у меня в детстве мечта была?
Как Скрудж Макдак в деньги нырял, так я бы
– в конфеты «Голубое озеро»!!!

Я, спохватившись:
– Дети, когда в 13-14 лет голос у мальчиков
ломается, нельзя громко петь. Женя! Тебе ведь
уже 16, ну скажи-ка что-нибудь!
Женя тоненько:
– А-а-а…

Дети выросли…