Воскресенье. Шесть утра

Мир изъянист, пофигов и груб,
Бахромой цинизма оторочен.
Я – как старый заржавевший рубль,
Что никто поднять его не хочет.
Топчут в снег, впечатывают в лед,
Не берут чужого: все идейны.
И его единственный полет –
Из ведерка в мусорный контейнер.
Жизнь на пограничной полосе.
Как мгновенен к аду путь из рая!
Воскресенье. Шесть утра. Сосед
Вновь врубил – что воет и играет.
Снова счастье и дурдом с утра,
Бытие и мелкая чернуха.
Звуки, словно пули-трассера,
Перепонки пробивают в ухе.
А и Б сидели на трубе.
А упало, Б свалилось тоже.
И квачом из мегадецибелл
Кто из нас не получал по роже!
Что ж, вставай! Пора узнать прогноз.
Недоспав, разбитая, больная.
Как шпион-разведчик, сунув нос
За окошко в мартовскую наледь.
Во дворе прохладно, высоко.
Ни души. Прогноз заметно ранний.
Обезумев, завывает кот
От набухших яростных желаний.
Видно, за ночь чуть стянуло грязь
И в роддоме запотели стекла.
И планета, глухо шевелясь,
Из плаценты вылезает мокро.
Влажный след и стылая вода.
Вновь утешься выхваченным голом.
И сегодня снова, как всегда –
Пустота, отчаянье и голод.
И, подобно ржавому рублю,
От мечты отрекшись идиота –
Не люблю весну я! Не люблю! --
Потому что больше есть охота.
Дежавюшный стиранный сюжет:
Догнивать использованной тарой.
На Луну б свалить, на ПМЖ! –
Кто не утолпился в абортарий.