Осень императора

Слушая жалобы чаек в сыром Монплезире,
император грустит. Император устал от жалоб.
На гнилое сукно, на голландские дыры в сыре,
каблуки моряков, семенящих по глади палуб,
вороватых друзей, похотливой жены, подушек,
живота с челобитной царю ввечеру изжогой.
Ни вино, ни шуты, ни веселость больных подружек
не прельщают постылой забавой живого бога.
Перископом глазниц Петр пучит зрачки на море.
Ледяная волна выползает из сети пены.
У царя только море теперь на конец в фаворе,
ни корысти тебе, ни противной тебе измены.
Даже город построил, чтоб море ходило в гости
по каналам и рекам, заливу вменяя бухту,
и фрегаты стоят, как кресты на степном погосте,
засучив рукава парусов, словно юбки к блуду.
Петр плачет, что видно недолго уже осталось,
что здоровье его приучает народы к лени,
и не быть стариком. А хотелось такую малость -
чтобы люлькой отчалил ботик от длинной тени.