Коммунальные отношения

Сатирический роман

Часть первая
Крепёж

Пролог

Гораздо проще оторвать, чем склеить.
Секрета диалектики в том нет:
Ругаются на сцене лицедеи,
А за кулисами поделят и букет!
И строить что-то потому сложнее
Там, где возможен будущий развал.
Так что не знают только ротозеи –
С чего создатель дело начинал!

Глава первая
Встреча на лужке

По случаю нашёл проект Ерёма,
Когда за глиною пошёл на бережок
И на пути как раз его от дома
Уютный был ромашковый лужок.
Обычно там и коз не выгоняли,
Поскольку портить ни к чему пейзаж,
А вот сейчас местечко то заняли –
Цветы топтал машины экипаж.
Солидный вид и цепи золотые,
Затылки стриженые в городе  «под бокс»,
Развеяли мыслишки озорные:
За вред природе учинить с них спрос!
Сиявший стёклами, нарядный облицовкой
И лимузин мечтой был богача,
Так что Ерёма со своей сноровкой
Вполне мог дать с лужайки стрекача.
Да не успел. Подманивают пальцем.
И тот, который старше и страшней,
Не хлеб предложил откусить со смальцем,
Велит сказать: «Лужок вот этот чей?».
«А, хоть, и ваш!» – зазря сострил селянин,
Не ведая, чем обернётся трёп.
«Никто не станет отсыпать завалин,
Где, как весна, случается потом.

Глава  вторая
Договор

Хотел идти своей прямой дорогой,
Поведав всё, что мог он им сказать,
Но всякий знает – угодив в берлогу,
Бывает поздно пятками сверкать.
И эти гости не считали скорым
Весь начатый о луге разговор,
Поскольку, очарованы простором,
Где есть река, над ней сосновый бор!
«И только это здесь мешает строить?»
Спросил другой, под жёлтой фиксы, блеск.
«Мы дамбу сделаем и паводок закроем.
Уйдёт вода из живописных мест!
Берись за дело, братец, поскорее,
За финансированием не постоим!».
Обмыли сделку, так как бакалею
И гастроном вмещал их лимузин.

Глава третья
Прораб

В тот день домой Ерёма не вернулся.
Ведёрко глины тоже не нарыл.
В ромашках поутру лишь он проснулся,
Где накануне время проводил.
Пикник тот выдался не рядовым в размахе.
Куда ни глянь – жестянки и стекло.
Чем заедал – всё слиплось на рубахе.
А сам что цел, так, видно, повезло!
Дорога к дому память освежила.
Шёл колеёй, набил, что лимузин.
Но золотая оказалась жила
В ведре, в котором глину он носил.
«Проект» строительства – повсюду утверждённый
Роскошного коттеджа был на нём.
Ну, а родителем объекта посажённым,
Ерёма вспомнил, оказался он!
Как отказаться, коли всё обмыли
И нужно инвестиций только ждать,
Которые заказчики сулили
Исправным образом теперь перечислять.
Бумаги изучив от корки к корке,
Припомнил неожиданный прораб,
Как обещал под бутерброд с икоркой,
«Под ключ» весь этот выполнить наряд.

Глава четвёртая
Доверие

Где брать кирпич на стены и фундамент
И перекрытия на каждом этаже,
Не озаботился. Краеугольный камень
Ведь, был всегда в надёжном крепеже.
И в том заказ доверить мог лишь другу.
Как был проект в ведре, так и принёс.
И тут Фома от счастья, как с испугу,
На верность делу клятву произнёс!
Мол, обеспечит всем, что только нужно,
С учётом личной выгоды – маржи!
Друзьям осталось только взяться дружно
За путь до финиша от стартовой межи.

Глава пятая
Находки

Ерёма на заветную лужайку
Шагов не делал, зная наперёд,
Что нечего и браться тут за стройку,
Пока на паводок управу не найдёт.
За дамбу взялся с первой «красной датой».
А так, как денег всё не получал,
На берег шёл один с простой лопатой,
Лишь утром звук будильника звучал!
Не только глина. Супесь попадалась.
Случались под лопатой – черепки.
Но их Ерёма, потрудившись малость,
Носил в сторонку – выше от реки.

Глава шестая
Крах

Так худо-бедно дамба поднималась,
Пока не учинили строгий спрос,
Что землекоп тут учинил не шалость –
Не утвердил у власти, сей вопрос!
Лопату отобрали с участковым.
Потребовали  в город на отчёт,
Как так решился головой садовой
Объекты строить, где река течёт?!
Одной беды, как водится, не станет.
Жди и другую следом к себе в дом!
Там на крыльце Фома его встречает:
Он крепежа набрал – куда с добром!
Всё есть теперь, для стройки, что потребно.
Друг заявил: «Пора заказ принять!».
В ответ Ерёма посмотрел ущербно:
«Мне смысла нет – объект тот начинать».
У извинений множество оттенков,
Но их принять – не каждому дано.
Фома соседу, допустил кто пенку,
Так вымолвил, что повторить грешно.

Глава седьмая
Открытие

Есть время исправления ошибки –
Дорога в город, где за дамбу – суд!
И только если сразу под микитки
Осужденного строго не возьмут!
«Проект» постройки, что в ведре хранился
Прораб несбывшийся с собою прихватил.
При этом, хоть и сильно торопился,
Про черепки Ерёма не забыл.
Что откопал в лихом своём забвении
На дно ведёрка ссыпал для того,
Чтоб предъявить в таком их учреждении,
Где двигают науку далеко.
Туда и заглянул он делом первым.
И обмер мир учёный, лишь взглянув,
На артефакты, те, что многим нервы
Напрягли, прежнее в умах перевернув.
Велят: «Веди, скорей на городище
Какое откопал на берегу!».
А обладатель главного умища
Назвал важнейшим то открытие в году!

Глава восьмая
Несбывшийся проект

Экологов, понятно, приструнили,
Чтоб отозвали иск свой от того,
Кому дать «Нобеля» уверенно сулили
За вклад в археологию его!
Когда «Домоклов меч» суда убрали,
Ерёма смог спокойнее вздохнуть
И тех найти, кто стройку заказали,
А после умудрились увильнуть.
Был на проекте адрес той конторы,
Чей лимузин в ромашках проезжал.
Туда просителя впустили, пусть, не скоро,
Но сжалились, «Проект» лишь показал.
Директор генеральный с бычьей шеей,
С массивной цепью звеньев золотых,
Увидев, кто претензии имеет,
Сначала бычился, но очень скоро стих.
Все ж кандидаты Нобелевских премий
Не каждый день шаг делают на двор
И объяснил, без всякий затруднений,
Причину их – нарушить договор.
Сказал, что, дескать, их пикник приватный
Нарушил красоту лужайки той,
Где особняк хотели ставить знатный
За дамбой над бурлящею рекой.
Вокруг – бутылки, банки, всё такое.
Да и прораб с помятым спал ведром.
Так что местечко подыскать другое
Уехали под будущий свой дом!

Глава девятая
Деньги

А что «Проект» вернул ему пропавший,
Ерёме сумму выдать повелел,
Чтоб пообедал в городе не кашей,
А тем, что сам отведать захотел!
На беляши смотрел Ерёма косо,
И шаурму заказывать не стал.
Не мог забыть, как голым стал и босым
Фома, которому крепёж он заказал.
Ещё кредит надумал взять у банка –
С соседом расплатиться, чтоб сполна.
Ведь, не смогла бы предсказать и Ванга
Поступков тех, не держит кто слова!
Ещё купил бутылочку «Кагора»,
Чтоб примиренье окропить вином.
За этими заботами не скоро
Поехал с города Ерёма в сельский дом.

Глава десятая
Симпозиум

В деревне его ждали перемены –
Наехало учёных разных рать.
И все симпозиум вели в четыре смены
О том, как городище раскопать!
Где был лужок, ромашками поросший,
Воздвигли павильон для сих мужей.
К нему посыльные сновали с тяжкой ношей –
Писчебумажной разностью идей.
Во благо всем светилам от науки
В селе, как раз, открылся магазин,
Где отпускали каждому в их руки
Товары – от пакетов, до корзин!
Уж не смущала вывеска «Сельмага»
Неоновыми буквами – «Крепёж».
Ведь, на прилавках – ручки и бумага,
Всё прочее, чем выполнить чертёж.
Ерёма шёл с повинной головою
Просить прощение за сделку у Фомы,
Но тут увидел прямо пред собою
Его средь покупательской толпы.
Едва витрины только опустеют,
Подходит снова полный грузовик.
Запасам силикатного, чтоб клея
Вдруг не случился швах или кирдык!

Глава одиннадцатая
Объяснение

Фоме, преуспевающему в деле,
Ерёма зря покаялся в грешке:
«Тебя, выходит, вовсе не нагрели,
Так как меня со стройкой на лужке?
Куда пристроил мой заказ крепёжный?
Болты и гайки где находят спрос?
А кто купил и саморез надёжный,
И скобы, и над скобами откос?».
«В таких вещах мне интереса нету!».
В ответ Фома смеётся во весь рот.
«Не запасал я вовсе гайку эту.
Гвоздями не смешил честной народ!
Крепёж набрал, каким привык трудиться:
На пластилине в доме всё моём.
Ещё шпагат прекрасно пригодится
Соединить, что вдруг пошло на слом!
И кнопка круглая листок бумаги держит,
Когда на стенку нужно прикрепить.
С резьбой болта не нужен вовсе стержень,
Где скотч способен стороны слепить!».
И тут Ерёма только догадался,
Что не тому он сделал свой заказ.
И повезло, коль строить отказался
Его партнёр свой дом в счастливый час!

Эпилог

А вот «Кагор» Фоме нёс не напрасно:
Вином скрепили дружбу они всё ж.
Так что напиток – горделиво красный,
Годится, называли, чтоб: «Крепёж!».

Часть вторая
Коллекционеры

Пролог

Когда есть вещь, совсем не плохо это!
А если две похожие нашлись,
То еще лучше будет для бюджета.
Но если три – совсем другая жизнь…
Ведь хочется четвёртую в придачу,
А коли так – коллекции дан старт
А с ней сомнения: к улыбке или плачу
Однажды приведёт тебя азарт.

Глава первая
Детский грех

Так вышло, что Фома свой сбор предметов
Затеял ещё в детстве озорном
Не из каких-то редких раритетов,
А тех, за что нещадно бит отцом.
Рогатки подбирал он по калибру
С резиной звонкою и кожанкой при ней,
Пусть не страшна любая будет тигру,
Зато для воробьишек нет страшней.
Ещё стекло оконное мишенью,
И что хозяйкам сушит их забор
Разил Фома камнями и картечью
Вводя соседей в форменный разор.
Стеклянных банок перебил немало
И крынок глиняных взял на душу он ряд,


Глава вторая
Шалун повзрослел

За то и собственному заду доставало
Такой нагрузки, что не будешь рад.
Отец Фомы ремень свой измочалил
На отпрыске. Вбивая ум ему,
Однако не особо опечалил
Тем наказанием упрямого Фому.
Поскольку за рогаткою рогатку
Он мастерил в коллекцию свою,
То раз за разом, новую заплатку
Мать нашивала на штаны ему.
Затем учебные предметы воспитания
В одном собрались месте их села,
Когда вынашивали штраф за истязания,
Признавшего свою вину отца.
Ремни и прутья, все пучки крапивы
Как доказательства носила тут молва,
Зато потом, без гибкой тонкой ивы,
Фома от рук отбился навсегда.
И вновь стрелял, прицеливаясь точно,
Резинка «вжикала» свой камень запустив,
Зато соседки, оценив все срочно,
Свой изменили злой речитатив.
Век тех коллекций из ремней, рогаток
Окончился, когда стрелок решил,
Что путь особенный до цели будет краток,
После того, как дробовик купил.
Такого ремешком уже не учат:
Стреляет в лёт, на тень, на зов манка
И не найти в селе, пожалуй круче
Чем он – упёртого и меткого стрелка!

Глава третья
Судьба графомана

Ерёма не стрелял по воробьишкам
И гнёзда не зорил речных стрижей.
Жестоким он считал и даже слишком,
Засадную пальбу из камышей.
О том статью и настрочил в газету,
С моралью правильной и нужной всем вокруг.
Был очень рад, когда ответ прислали,
В нём обращались лишь на «Вы» к нему.
И всё-таки печатать текст не стали.
И этот, и последующих тьму.
Зато ответы чётко направляли
В конвертах с марками по адресу ему.
Так и скопилось множество посланий,
Как утверждение напрасности надежд,
Что вдруг отыщется из разных там изданий,
Хотя б одно, не держат где невежд!

Глава четвёртая
Истоки филателии

Напрасной всё же не была сутяга,
Она в другом понадобилась впрок:
Пускай конверт – обычная бумага,
Но марка – тут не фиговый листок!
Гознак печатал рубчики по краю,
На них цены проставлен номинал,
А что коллекция вдруг собралась большая,
По случаю Ерёма разузнал.
С тех пор уже не столько письма пишет,
Сколь промышляет там, где сами шлют.
По норкам не пугают его мыши,
Что в баках мусорных  не бедствуя, живут.
Как в сельсовете выбросят конверты,
Пришедшие к ним из различных мест
Ерёма на любые падок ферты,
Пополнить, чтоб коллекции насест.
Усаживает в кляссеры всех чинно –
Одна к одной, по странам и годам.
Занятие, пусть и не для мужчины,
Привык, который, больше, к тракторам!

Глава пятая
Цена марки

И так тянулось долго бы, наверно,
Но убедил забросить всё Фома:
Добыл он марки вовсе не с конвертов.
Привёз оттуда, служба, где была!
Ерёма тоже в ГДР нёс службу,
Но что и вывез он на дембель свой:
Открытку с девушкой, сулившей свою  дружбу
Лишь, ты по таксе заплатить изволь.
Эрзац-валюты не имел Ерёма.
Всё, что давали в увольненье им,
До пфенинга всё тратил лишь для дома:
Невесте покупая модный грим.
И удивился от того изрядно,
Когда Фома похвастал в горечах,
Как марок добывал себе изрядно,
Страсть утоляя фройлине в очах.
В родной сторонке, правда, приструнили.
Здесь жиголо терпеть никто не стал.
В одном дворе фингалом пригрозили,
В другом – швырнули следом коленвал!

Глава шестая
Валютчик

Но у валюты есть такое свойство,
Что придаёт владельцу лишний вес
Хотя вначале вызывала беспокойство,
Что вдруг пошлют валить за это лес.
Вот и придумал ловко отговорку
Фома непросвещенным землякам,
Мол, не боится он из пайки крку,
Как нумизмат по марочным делам.
И так гордился он перед Ерёмой,
Значительность свою и в том, ценя,
Пока раскаты не случились грома
С карт ГДР исчезла за два дня!
А там и западные марки обнулили,
На евро перешли все, кто желал.
Жаль, что Фому в деревне просветили,
Когда уже и поезд убежал.
Погоревал, конечно, как все лохи,
На день-другой, засунув в рюмку нос
И вдруг узнал: не так дела и плохи,
Не он один попал под паровоз!

Глава седьмая
Выставка

Случилось это чисто под сурдинку,
Не афишируя свой будущий респект,
Польстился раз Ерёма на картинку:
Филателистской выставки проспект.
Его поднял он с пола в час приезда,
На конференции  сообщников своих,
Там выбрали и делегатов съезда,
Но с выставки был агитатор тих.
И эта перспектива без рекламы,
Со славой по горам и по долам
Заставила послать две телеграммы:
«Готов участвовать». «Как марки выслать вам?».
За приглашением заминки не случилось:
Пришло в конверте с маркой. Там – «Трезуб».
Тотчас в коллекции и эта примостилась,
За ним остался подготовки труд.
Ерёма кляссеры набил все под завязку,
На выставку, поскольку, приглашён,
Как у Фомы не ведая развязку,
Где стал не менее товарища смешон.

Глава восьмая
Цензура

Международной выставка считалась,
Почёт и уважение, суля.
Машина с города за марками примчалась,
За хлопоты, не взяв с него рубля.
Ну, ждать пождать, итогов награждения.
Рассчитывал Ерёма на успех.
Но не дошли в жюри том и до прения:
Конфисковали марочки у всех!
На каждой серп и молот, ведь, стояли
И звёзды, и знамёна, и вожди.
На выставку, однако, приглашали
Туда, откуда выдачи не жди.
Всё поменяли в собственной истории.
Запрет наложили на всё, что ни по ним.
Ерёма не кончал Консерватории,
Но понял, что в миноре всё над ним.
Утилизировали, словом, экспонаты,
И жаловаться, даже, не велят.
Хотя обличием, как из «шестой палаты»,
Наполеоны, где в обнимку спят.

Глава девятая
Новая страсть

Вот так остался он без увлечения,
Разве Фому утешил невзначай.
Любое всё-таки утешит огорчение,
Когда приятелю проблемы через край.
Забыть хотел про хобби он надолго,
Да и другой мечты растаял дым:
Свой «Запорожец» не сменял на «Волгу»,
Стал пешеходом, а не ездовым.
Однако в этом польза оказалась:
Шёл по тропинке, где блеснул гвоздок.
Да и набойка следом оторвалась
На сапоге, какому вышел срок.
И так подряд – то гвоздь, а то подковка.
То на асфальте, то в пыли лежат.
С находками расстаться всем неловко.
Стал поднимать и складывать в пиджак.
Опять коллекцию собрал он не на шутку:
Сапожных гвоздиков и прочих к ним прилад.
Не сомневаясь в пользе не на шутку:
Для будущего это – целый клад!

Эпилог

Пускай меняется валюта в лихорадке:
Глее курс упал, где номинал «потёк»,
Теперь с Ерёмой будет всё в порядке:
В коллекции есть крепкий молоток.
Чиновникам переобуться просто,
А люд простой, какого – большинство!
Не выбросят ботинки от износа,
К нему чинить притащат всё равно!

Часть третья
Обувалы


Пролог

Особое у рук предназначение:
Одною функцией никак не обойтись.
Хотя, случается, конечно, огорчение,
Коль не освоят и одной  «ни в жисть»!

Глава первая
Рабочая косточка

Фома не уродился белоручкой.
Мальцом знал – в огороде что растёт.
И в зрелом возрасте, шагая за получкой,
На пальцах свой подсчитывал доход.
Он гвоздь забить сподобится усердно
В забор ли, в стену ль дома где живёт,
Чтоб было, где повесить благоверной
Портрет, где Лепс в очках своих поёт.
Ещё лопатой выкопает грядку.
Наколет дров, коль чурок привезёт.
Короче, все заботы – по порядку,
Для быта знает он наперечёт.
И на работе ключ найдёт для гайки
Или отвёртку, вин, чтоб подтянуть.
С охотой меньшею, сказать, всё ж без утайки,
Чем на себя, коль нужно, работнуть.

Глава вторая
Увольнение

Но вышло так, что их работодатель
Банкротом стал без прежних важных прав.
Вдобавок к этому, проныра-председатель,
Колхоза бывшего расторгнул весь «Устав».
За штат оставил всех, кто стал не нужен.
Фому заставил с трактора сойти.
И безработным он уже по лужам
К себе домой был вынужден уйти.
По той же тропке, в статусе похожем,
Пришлось Ерёме вслед за ним плестись.
И, как обычно, если два прохожих,
То без беседы им не обойтись.

Глава третья
Идея

Сначала властвовало бранное словечко
В тот адрес, где «Правление» стоит,
Ведь, души распалились словно печка
И шпилькам лучший не найти магнит!
Затем смирились с участью не лучшей:
Без тракторов потерян смысл судьбы.
Других кого, разбило бы падучей,
Но эти двое знали хуже дни.
 – От голода мы ноги не протянем! –
Факт очевидный приведён Фомой.
 – Моркошку всё же не зазря сажаем.
Прокормят грядки летом и зимой!
Нашёл приятель аргумент не хуже,
Тому в защиту, чтоб не вешать нос:
 – В селе у нас, повсюду одни  лужи.
Давай по ним устроим перенос!».


Глава четвёртая
Первый пассажир

Не зря сказал. Был в сапогах исправных,
Куда воде пути не отыскать.
Жаль, у Фомы идей таких заздравных
Ум не желал сегодня источать.
Его ботинки «Каши сами просят»:
«Как бы к другому на закорки лезть?».
Но в их деревне никого не носят
Без обещанья: «Стопки и поесть!».
Вот этого, как раз и предостаточно.
Живёт недаром в доме змеевик:
 – Давай, неси, а то я сам, как в тапочках.
И ты, чтоб к пассажиру сам привык!».

Глава пятая
Мужское слово

Сболтнул Ерёма, явно в недомыслии.
Да слово не поймаешь, как щегла.
Услуга, что вчера была немыслима
Сейчас уже реальность обрела.
Тариф известен: «Как за всё в деревне,
Где без бутылки – помощь не найдёшь.
Вот разве что, так было не издревле,
Что пассажира за первач несёшь!
Да делать нечего. Ерёма на закорки
Взвалил Фому под цепочку шагов.
А пассажир, пусть ноги и в опорках,
Наел в себе полдюжины пудов!
За лужей лужу проходить немыслимо,
Имея центнер верный на плечах.
Жалел Ерёма: «Договор бы письменный
Спалил немедленно на спичках иль свечах!».
Но слово крепкое назад не возвращается.
Идёт носильщик – брызги от сапог!
К тому ж односельчане потешаются,
Кто наблюдать процесс случайно мог.

Глава шестая
Расплата

Совсем запарился Ерёма за работой,
Пока донёс до адреса Фому.
А тот жалел, что не убавить квотой
Сейчас расчет обеденный ему.
Сомнение то было не напрасно.
Припомнив, сделанный по лужам, каждый шаг,
Ерёма отказался лишь от кваса,
В другом же был он за столом мастак!
Чтоб охладить теперь себя от груза,
Сначала огурец солёный съел.
Под стопку и солёного арбуза,
Распробовал, зато не окосел.
Калории мешают опьянению.
Об этом помня, борщ, схлебал до дня.
Под недовольное хозяина сопение,
Проглочена котлета не одна!
Будь калькуляция знакома кулинару,
Он бы в рублях измерил те шаги,
Когда по лужам двигались на пару
И тяжко чавкали под ними сапоги.
Но и без этого Фома успел смекетить,
Во что ему дорога обошлась –
Автобус целый можно обилетить,
Коль линия маршрутная б нашлась!

Глава седьмая
Транспортные издержки

Всего мудрёней утренняя зорька.
Бессонной ночи выводы ясны:
 – Ещё нести меня попробуй только! –
Услышал бы Ерёма от Фомы.
Да он и сам раздумал надрываться:
Порвал сапог под тяжестью Фомы.
Взял шило с дратвой, начал зашиваться,
Чтоб не мочить на «босый ход» штаны.
Обувщиком он не мечтал стать с детства –
Тянулись руки сами к молотку.
Так и стучал, буквально, с малолетства,
Чему заставить не могли Фому.
Теперь тот сам пожаловал к Ерёме,
С упрёками, что слишком много съел:
Дешевле переезд, мол, на пароме.
Но, вдруг, с порога прямо присмирел.

Глава восьмая
Новый бизнес

Увидел, ладно, как кладёт заплату
На свой сапог соседская рука.
А это – не навоз кидать лопатой.
Тут навыки нужны наверняка!
И коли есть умение и сметка,
То предложил: –  «Сапожный двор» создать!
Всего нужна одна лишь табуретка,
Набойки, чтобы сидя прибивать.
А я найду клиентов, сколько надо.
Расчет поделим честно, как стекло!».
Ерёма согласился, ведь, прилада
Вся прочая имелась у него.

Глава девятая
Заработок

Действительно, понёс народ заказы.
Как на огне горит обувка вся.
И не понять: «Причиной тому – сглазы?
Иль у сельчан такая вся стезя!».
Всё – от штиблет, танкеток-босоножек,
До яловых ботинок и сапог,
Чинил Ерёма, как один он может,
И как никто другой бы и не смог!
Хотя тариф не рисовал художник
И тот делить толкует уговор,
На жизнь пенять не думает сапожник:
Даёт приварок огород и двор!
Однажды денег столько накопилось,
Что вздумал и обновку оплатить.
Оказия тут, кстати, появилась,
По городским бульварам походить.

Глава десятая
В городе

Фома поехал по делам их общим.
Завёл «Москвич». Что месту пустовать?
Довёз до магазинов он, короче,
Того, кто бизнес стал ему ковать.
Сапожных денег много не казалось.
Так что обувку прежде чем обресть,
Бродил Ерёма долго. И усталость
Заставила на лавочку присесть.
Оттуда видел, как «Москвич» соседа
Стоял у барахолки на виду.
И в свой багажник, как герой обеда
Всё поглощал сплошную ерунду.

Глава одиннадцатая
Покупки

Тащил Фома, недорого скупая,
То ржавых скоб загнутые бока,
То костыли, что шпалы заменяя,
Отставили путейцы навсегда.
Причуды друга так развеселили,
Что вновь шагать по магазинам рад.
Смотрел уже не то, что уценили:
Модельной обуви почтил вниманьем ряд!
И отыскал мечту времён далёких:
На паре остроносой лак блестит!
У каблуков, чуть скошенных, высоких,
Как в фильмах про ковбоев модный вид!
Наличность всю спустил он из барсетки,
Но пару обувать не поспешил,
Чтоб не стоптать на городской брусчатке,
Пока деревню ей не удивил!

Глава двенадцатая
Возвращение

А тут Фома дела свои закончил.
«Москвич» гремел в багажнике старьём
Весь путь, пока не возвратились к ночи
Туда, где ждали и семья, и дом.
Ерёма ужин начал, обмывая
Свою покупку, чтобы не был снос,
Пока Фома то разгружал в сарае,
Что с барахолки городской привёз.
Потом опять не рвался тот к подушке,
Ходил полночи по всему селу,
Пока не смолкли поздние кукушки,
Накликав многим сущую беду.

Глава тринадцатая
Досада

Среди других Ерёма оказался.
Заказов день принёс – как ни один!
Зато всё выполнив, на танцы он собрался,
Не пожалев на туфли гуталин.
До клуба путь был точно не коротким.
Километраж, однако, ни при чём
В несчастье том, что сотряслось на тропке,
Какой шагал, грудь выгнув колесом.
Войдя на круг, где музыка играла,
Услышал над собой Ерёма смех,
На туфлях, ведь, подошва вся отстала
И каблуки разъехались на грех.

Глава четырнадцатая
Ловушки

Была вся в поисках обратная дорога.
Где отыскал – чем обувь сокрушил.
Таких причин там оказалось много,
Хотя источник общий их – один!
Там, где песок, где глина, грязь и лужи
Забиты часто – скобы, костыли,
Что с города привёз сюда бесстыже
Партнёр, с которым дело завели.
Вот отчего заказов столько много
Идёт от пешеходов их села,
Кому ловушки припасла дорога,
А им с Фомой – доходы ремесла!
Другим, наверно, вусмерть разругаться
История грозила навсегда,
Да только не пришлось Фоме стараться
По исправленью рукотворного вреда.
В колхозе их сменилось всё начальство.
У нового средства нашлись на то,
Чтоб всю деревню закатать асфальтом:
Путь на работу стал, как полотно!

Эпилог

Опять механизаторами оба,
Кто обувным ремонтом промышлял.
Но замечали, как идя из клуба,
Ерёма кулаки свои сжимал.

Часть четвёртая
Званый ужин

Глава первая
 Холодная печь

Гигакалорией одною – сыт не будешь.
Потребно что-то влить в сковороду.
Известно что, глазуньей коли любишь
Покрыть бекон, а лучше – колбасу!
Разжечь плиту для этого скорее
Фома берётся, спичками гремя,
Считая заодно, что печь согреет,
Квартиру, где живёт его семья.
Шасть за углём с ведёрком, что в полпуда.
Но, как на грех, углярка подвела
Нет ни кусочка, да ещё подспудно
Припомнил, что закончились дрова.
Идти осталось на поклон к соседу,
Чтоб антрациту дал и чем разжечь.
И в оправдательную сочинил беседу,
От друга, мол, ничто нельзя беречь!
Другой имелся аргумент солидный,
Что все пути в округе замело
А потому тот самосвал не видно,
Ему везёт, что уголёк в село.

Глава вторая
 За угольком

На самом деле всё совсем иначе.
Купил по осени он меньше уголька,
А так же дров. О чём теперь и плачет,
Когда к другим протянута рука.
Обосновать то скупостью негоже:
Сорить готов деньжатами Фома,
Когда берёт сальцо, что помоложе
Или со сливками бидончик молока!
Зато на дым, что мог валить из печки
Ему не хочется зарплату всю пускать,
Гарнир иначе не видать для гречки,
Котлету станет не на что кусать.
Подобных мыслей рой в мозгу сгустился.
Идёт Фома. Пустым ведром бренчит.
И вдруг сомнения: Сосед-то затаился!
Дым ведь над крышей тоже не висит!
Припомнил разом, что вчера такой же
Была труба соседа – «без кудрей»,
А значит зря идёт. Тот не поможет.
Стал самый главный, знать из куркулей!

Глава третья
 Приглашение

Но возвращаться поздно. У калитки
Стоит Ерёма с ворохом газет.
Ещё из ящика почтового открытки
Достал он к празднику. И в каждой свой «Привет!».
Зовёт Фому на ужин с самоваром:
 – Есть повод для веселья и гостей,
Для вазочки с копчёным рыжим салом
И для борща с наваром из костей!
Подвох тому, однако, очевиден:
Как мог сварить тот ужин без дымка?
Но, думает, последствия увидим.
Вдруг и на просьбу глянет свысока?!
Откажет, коль в угле он и дровишках,
Растает в миг глазунья словно дым.
Придётся в ватных ночевать штанишках,
Когда не топлено, а за окном не Крым!
И всё ж решился! Согласясь на ужин,
Поведал просьбы собственной он суть,
Мол, уголёк для печки, очень нужен.
За тем пришел, сосед, не обессудь…
 – Всего и дел? – в ответ басит Ерёма.
– Ещё и дров охапку прихвати.
Надеюсь, что тропинка к ним знакома?
Сколь нужно, без отдачи всё бери!

Глава четвёртая
 Сомнение

Фому упрашивать не нужно особливо.
Раз и другой он обернуться смог.
После чего довольный и счастливый
Под сковородкой печку он разжёг.
Шкворчит глазунья. Пахнет и колбаской.
Тепло в избе, но нега не берёт.
Всё думает Фома о том с опаской:
Как ужинать к Ерёме он пойдёт?
Не топит печь сосед уже неделю
И топливо беспечно раздаёт,
Как будто не зима кругом с метелью,
Не снег повсюду и не звонкий лёд?!
Возможно, он задумал, что плохое?
Такой сумеет умысел сокрыть!
Но не ходить – решенье и простое,
А как со словом обронённым быть?!
Ведь обещал прийти к тому на праздник.
Ерёма ждать устанет. Но один
К столу не сядет. Разве кот-проказник
С консервной банки стащит хвост сардин.
Всё остальное тоже всухомятку
Ждёт там, где не топили печь
И сыроеденье, чем одарили грядки,
Грозит, уж слишком, странная из встреч!

Глава пятая
 В гостях

Но слово дадено. Фома устроил сборы.
Оделся так тепло, как только смог.
Ещё жены послушал уговоры –
С собою тёплый прихватил пирог.
Скрипят по снегу валенки в галошах.
Сквозь рукавицы греет пирожок.
Слов никаких, пока ещё, хороших
«За встречу!» – нет и нет – «На посошок!».
Путь на Голгофу и крыльцо простое.
Всё у соседа ожидал Фома.
Но за порогом встретило такое,
Чего б, не смог представить никогда…
Тепло, светло и мухи не кусают.
Стол ломится от жареной еды.
И пельмешки тоже поспевают
В бурлящем кратере с лаврушкою воды.
 – А где же дым? – невнятно гость промолвил,
Но позван был помыть ладони там,
Благоустройством город, где напомнил,
Водой горячей одаривший кран!
Пришлось отставить рукавицы, шубу,
А также валенки и ватные штаны.
Ведь у Ерёмы в доме греют трубы,
И батареи в жар раскалены.
Присев к столу отведать угощенья,
Спросил Фома, многозначенью рад:
 – Чем топишь, если это не поленья?
И по какому поводу парад?
Хозяину ответить не зазорно.
Гордиться можно за плоды труда:
 – Природный газ мне провели проворно!
При нём ни копоти, ни сажи нет следа!
Всего лишь огонёк теперь горелки
Мне греет дом и варит быстро снедь,
И для печи не надобно побелки,
И каменки самой не нужно впредь.
Что ж не отметить: – Счастье подвалило!
А чтоб коснулось и его семьи,
Пошел Фома наутро торопливо
Заказывать, чтоб газ им подвели!

Часть пятая
Собачий фрахт

Пролог

В друзьях когда, две растопырки,
Один вертун, а к ним – четырки,
То можно не бояться дырки
На брюках собственной починки.
А вот когда клыков носитель
Тебя не знал, не рад и встречи,
Один тут будет утешитель –
С дубиной, коли, не далече!

Глава первая
Собакофил

Собак Ерёме грех бояться:
Он с детства к ним привык босого
И для меньших лохматых братцев
Кусочек не доест в столовой.
И дома, вынув кость из супа,
Не выбросит, как всяк другой.
Его дворняжка есть от пупа:
Не зря двор охраняет свой!

Глава вторая
Собакофоб

Иным Фома воспитан дома:
Собак обходит стороной.
Кормить не станет, как Ерёма
Чужую псину колбасой.
На чужаков припас иное:
Замки, что весом в добрый пуд.
Ещё ружьё есть дробовое,
Чтобы по вору дать салют!

Глава третья
Угощение

Но тут однажды перемены
В характере произошли:
Размером с доброе колено
Фома собаке дал мослы!
Мол, кушай, псина, с аппетитом.
Всем шелудивым передай,
Что счёт для всех держу открытым
И на котлету де-воляй!
Обрезки колбасы копчёной,
А то и ливерки кружок,
Заменят миску той никчёмной,
Похлёбки, что схлебал дружок!

Глава четвертая
Искушение

Слюна собачья на призывы
Легка и это не секрет,
Когда имеются мотивы
Откушать с маслицем багет.
Так что все посулы такие
Дворняге – как бальзам для ран.
Мосол грызёт. И все другие
Схарчить готова по утрам.
Хвостом виляет собачонка,
Знать, личит очень колбаса,
Сгодится также и печёнка,
А также килька и хамса.

Глава пятая
Кормилец

Так день за днём Фома приходит,
Где ждёт блохастая братва.
Собаки все кругом «на взводе»,
Коль полагается еда!
Такую странную картину
Ерёма пропустить не смог,
Поскольку знал Фомы личину,
Который был собакофоб…
Спросил, застав, прям, за раздачей
Костей с мослами между псов:
Зачем, тут, – дескать. –  Ты варначишь?
Добавив с соленых слов.

Глава шестая
Отмазка

Но у Фомы была отмазка,
Готовил что на сей момент.
Ответил так, что даже в краску
Вогнал. В стыдобы монумент:
 – Как мог, приятель, ты подумать
Плохое про мои дары?
Ношу собачкам я покушать
В пример для нашей детворы!
Учились, чтоб ребята ласке
И щедрости души такой,
Когда не жалко и колбаски,
Ни прочей пищи дорогой!
В глаза глядит ему Ерёма
И верить хочет в первый раз,
Ведь, прежде всё была крамола,
А честность только на показ…

Глава седьмая
Остров Счастья

И день, и два, а там недели
Летели. Численник худел.
Зато бока все псы наели,
Как их кормилец и хотел.
Но вот подходит и развязка.
К машине трейлер прицепив,
Фома поведал словно сказку,
Заманчивый как сон мотив.
Мол, остров есть на тёплом море,
Там пальмы, золотой песок.
И всем собакам будет вскоре
Жильё из струганных досок!
Кормёжку там готовят смачно,
С учётом вкуса едоков
И будет очень всем удачно
Из зимних вырваться оков!
 – Всех отвезу на остров счастья! –
Сулил Фома, сзывая псов –
Больших и малых, разной масти,
Подсчёт ведя, при том, голов.

Глава восьмая
Отъезд

Уже заполнен трейлер плотно,
Пора в дорогу выезжать.
Но погрустнел Ерёма, что-то
И взялся их сопровождать.
Отговорить его пытался
Фома полдня, как только мог,
Но тот, лишь пуще распалялся,
Оставив свой родной порог.
В пути помощник не обуза:
И за рулём, чтобы сменить,
И супом трижды в день «от пуза»
Всех пассажиров накормить.
Уже Сибирь вдали осталась,
Дальневосточный виден порт,
Поездка где, как раз кончалась,
За чаем как десертный торт.

Глава девятая
Расчет по факту

Был сухогруз причален к стенке.
По сходням завели собак.
Слеза упала на коленки –
Взгрустнул Ерёма сильно так.
Зато Фома сияет ликом,
От капитана взявши кейс.
Он в магазин Ерёму мигом,
Послал, обмыть, чтоб интерфейс.
Случился что не на экране,
Не на компьютере, каком,
Таким манером, как в сметане,
Мечтал Фома побыть блином.
И в будущем, чтоб повторялась
Программа ловкого плута!
За это как не  выпить малость,
Всего, что вкусом –  не вода.

Глава десятая
Неудавшийся банкет

В кают-компании просторной
Был стол накрыт того меню,
Корейской где морковью тёртой
Накормят сотню раз на дню.
Весь экипаж – сплошь инострацы
Из утра свежести страны,
Уже готовы были к танцам,
Как кейс исчез тут у Фомы.
Скандалить он хотел пуститься,
Да капитан отговорил.
Не стан он больше с ним возиться,
Взашей с презрением спустил.
Еще ногой поддал бедняге,
Как мастер делает кунг-фу,
На зависть белке тот летяге,
Покинул место на борту.

Глава одиннадцатая
Русская защита

Хотел так совладать с Ерёмой,
Но все приёмчики кунг-фу
Тому ничто, ведь так знакомы
Боксёра навыки ему.
А тут ещё Фома с причала
Раскрыл всей тайны здешней суть,
О чём не говорил сначала,
Надеясь, дельце провернуть.
Теперь, когда ограблен нагло,
Полезла правда из щелей
О том, что, мол, корейцам надо
Из их собак наделать щей.
А то и накрутить котлеты,
Использовать их для рагу…
Ерёма, как услышал это,
Дал волю нраву своему.
Из трюма выпустил собачек,
Искать пустил следу кейс,
Была в котором, на удачу,
Пиратов выручка за рейс.

Глава двенадцатая
Живой товар

В Индокитай, а то и дальше,
Где псина – за деликатес,
Теперь хотели, как  и раньше,
Устроить контрабанды рейс.
Казался фрахт заманчив очень,
И всё бы вышло тип и топ,
Когда б, до денежек охочий,
Не сделал капитан флеш-моб.
В нем был обчищен крайне дерзко
Товара с блохами купец,
Не ведая, что всыплет перца
Контрабандистам удалец.
Не только кулаки боксёра
Команду в чувство привели.
Кусала их собачья свора,
Что из Сибири привезли.

Глава тринадцатая
Возвращение

Сошли все с пафосом на берег,
Где ждал в слезах друзей Фома.
Но им Ерёма не поверил,
Как и лохматая братва.
Зря посмотреть, просил на деньги,
Несбывшийся миллионер,
Не получил он и печеньки,
Чтоб прочим был на том пример.
На счет все сложил депозитный
Глава обиженных собак,
Зато для каждой торт бисквитный
Поднёс Ерема просто так.
Билеты взял на путь обратный
В вагон плацкартный, не в купе,
Поскольку в обществе приятном
Теперь побыть желал себе.
 Фома ж скучал на верхней полке:
Во Владике он сбыть сумел
Машину с трейлером «на холке»,
Коль бизнес «с псами» прогорел.

Эпилог

Когда назад в село вернулись,
На сумму из шести нулей,
Отстроить сразу размахнулись
Приют для брошенных зверей!

Часть шестая
Кочерга и лира

Пролог

Любое слово срифмовать нетрудно
И с музыкой особых нет проблем.
Осталось спеть, проснуться, чтоб наутро
Звездой, известной абсолютно всем!

Глава первая
Острастка вожатого

Мечтал Фома о славе с малолетства.
Стремился в запевалы октябрят,
Но главною обидой стало детства,
Когда другой повёл вперёд отряд.
Ерёма не хотел быть запевалой,
Но был приказ вожатого суров:
 – Пой так, чтоб от зубов всё отлетало
И в этом не ломай фальшивых дров!
Судьба действительно, Ерёме не жалела
Природных данных звонкого певца.
Жаль, что ему к вокалу нету дела
И на афишах нет его лица…

Глава вторая
Дружба не ржавеет

И всё ж без песни не бывает дружбы.
Приятели привыкли в славный час,
Когда в пивке намочены их губы,
Под рыбку вяленую испустить свой  глас!
Тут не прикажут, петь кому в начале
И не прогонят за бездарный крик.
Так часто праздники дуэтом отмечали,
Что круг соседей к этому привык.
Жизнь так устроена, что начинать сначала
Приходится порою сто затей.
Так что однажды песня прозвучала,
Когда брели, чуть выпив, из гостей.

Глава третья
Испытание


Тот край села напуган был немало,
Когда в мерцанье страшном под Луной,
Такое на два голоса звучало,
Что хоть столбом окаменевшим стой…
И всё же в современности есть меры
К тем, кто покой нарушил в сонный час.
Как в прошлом веке милиционеры,
Теперь полиция заступится за вас!
Молве поверив, что виновны в смуте,
Задержаны Ерёма и Фома.
Косая клетка есть и на батуте,
А им она в окошечке видна.
На шконке брюки, протерев изрядно,
На пайке отощав совсем простой,
Друзья решили: – Пить, а петь – подавно,
 Завяжут, словно узелок морской.

Глава четвёртая
Приговор

О том же было их финала слово,
Клялись, что трезвость стала нормой их,
И хулиганить не заставит снова
Положенный на ноты чей-то стих.
Присяжных суд судьбу решить обязан.
Стоят пред ним понурые друзья.
 – Из них никто не должен быть наказан!
Вдруг заявила староста суда.
Она их прежде пению учила
И не поверила, чтобы запел Фома.
Вокал же у Ерёмы дивной силы,
Коль запоёт – полюбит вся страна!

Глава пятая
Сезонные перемены

Освободив скамейку подсудимых,
Пошли певцы тогда домой,
Не ведая, времён тех обозримых,
Когда запеть придётся под Луной.
Но время шло, и всё вокруг менялось,
Приятели с трудом могли держать
То обещание, какое оставалось
Залогом вновь под суд не попадать.
Обычный календарь квартет сезонов
Содержит, пистолет как в кобуре,
Когда считается первейшим из законов:
Стоит что за окошком во дворе!
Когда капель, сосульки с крыш свисают
И всюду лужи: не найти в них дна,
То каждый и без объяснений знает,
Что началась безудержно весна!
Палящий жар от Солнышка в зените,
Песок горячий пляжа у реки,
А может, смерч и град. Но извините,
У лета ход – прогнозам вопреки…
И только осень обойдёт сюрпризом.
Дожди и слякоть тут имеют вес:
Пора замазывать все щели под карнизом,
Чтоб холод будущий – в квартиру не пролез.

Глава шестая
Холода

Мороз трескучий не стучится в двери,
Нагрянет так, что обувай пимы,
По норам прячутся обиженные звери,
А птицы улетают до весны.
И здесь, как раз, ремарку бы поставить,
Мол, правила без исключенья нет:
Дым над трубой даст повод, чтоб поздравить
Кто в тропики ещё не взял билет.
Сезону отопительному свойства
Не только климат даст текущих дней:
Коль нет угля, есть шанс для беспокойства,
Пьёт кочегар? Гони его взашей!
Не пьющих днём со свечкою не сыщешь.
Перебирать приходится подряд –
Вдруг да отыщется, как в торбочках у нищих,
С объедками и сладкий мармелад!

Глава седьмая
Увольнение

Вот так же случай свёл друзей у топки:
Когда пора настала дать тепло
Сошлись к котельной двух соседей тропки,
Коль прежнее не нужно ремесло.
В колхозе жатву провели до срока.
Солярки нет, чтоб зябь кругом чернить
И председателю, что в поисках был прока,
Пришла идея – лишних сократить!
Бывало так уже не раз и в прошлом –
Всё в полеводстве не предусмотреть.
А потому приказ не огорошил,
Лишь подсказал, что нужно потерпеть.
Без трактора Ерёма оказался
И у Фомы нет «Кировца» теперь.
На счастье им, как раз сезон начался:
Клубами пар, едва откроешь дверь!
О прежних кочегарах с укоризной
Напомнил им пустых бутылок строй,
Приобретали, пользуясь франшизой,
Денатурат, разбавленный водой.

Глава восьмая
Трудоустройство

Фома не против ничего спиртного.
Ерёма тоже тянет ту же нить.
И ничего зазорного такого
Не видят, если вдруг употребить.
Вот только время выбирать особо
Стараются для бульканья в стакан
И на работе (понимают строго),
Любая пьянка повредит карман…
Хотя, конечно, дело не в разгуле.
Впасть в безработицу способен и аскет.
В колхозе, вот, обоих бортанули
И полю «с кочегарки» шлют «Привет!».
Пришлось менять ключи на кочерёжку,
Чтоб зиму переждать, а там – весна!
Ведь просто так не зачерпнёшь и ложкой,
Кусается сегодня вся еда!

Глава девятая
Новая профессия

В «Отделе кадров», где теплом торгуют,
А также воду поставляют в дом,
С бумагами совсем не озоруют,
Велели допуск сдать на то ладом!
И направление имелось в «Центр учебный»,
Где получили плату за двоих.
А после, не считая прыть ущербной,
Аттестовали без учебы их.
Сослались на нехватку педагогов,
И на отсутствие тех специальных книг,
Где учат не болтливых демагогов,
А тех, кто здесь профессию постиг.
Поняв решение их допустить к работе,
Направили два машиниста шаг
Туда, где полагается по квоте
Иметь всегда по сменам полный штат.

Глава десятая
Подготовка к сезону

Профессия у топки «без извилин»:
Бери лопату и кидай себе.
Не перепутаешь, как кровельщик стропилин,
Как агроном не канешь в лебеде…
Опять же график трудовых свершений
Устроит каждого, кто силы не лишён:
Здесь сутки вкалываешь без публичных и прений,
На двух потом – пой песни, как Кобзон!
Пока термометр не поспешал «на минус»
И бабье лето радовало глаз,
Устроили два новобранца вынос
Предшественников грешный их запас.
Чтоб не смущали поллитровки эти
Тем, что их выпили без них в лихой момент,
И не подумал кто-то в белом свете,
В том обвинить сменивший контингент.

Глава одиннадцатая
Испытание морозом

Пока тепло – лафа для кочегара,
Стоит без дела и в сторонке кочерга.
Чему лишь рада новобранцев пара:
Чай пьют, к которому и мёд есть, и перга!
Однако, календарь не добрый дядя,
И всякий понимал, что впереди,
На численник порой совсем не гляди,
Вот-вот наступят с холодами дни!
Любой приказ, как снежный ком на шапку.
Внезапно явится – попробуй, откажись!
Как на штаны не всякий шьёт заплатку,
Так в дисциплине не у всех корысть.
Велит начальство, разожгли, чтоб топку:
Пора тепло по трубам людям гнать.
В другой бы раз, за это выпить стопку,
А им лопаты нужно поднимать…

Глава двенадцатая
Груз ошибок

Кто в сельском доме жил хотя бы зиму,
Тот знает принцип действия плиты.
В дрова сырые подливать бензину,
Имеется привычка у Фомы.
Ерёма уголь засыпает с горкой,
Чтоб дольше не заглядывать потом.
А коли шлак застынет после коркой,
Пусть, сменщик парится, хоть с ломом, хоть с кайлом.
Довольно быстро с этим раскусили.
Ругали, объявляли «строгачи».
Других бы – в шею! Этих же простили,
Поскольку трезвые, как по весне грачи.
Но в смену с ними больше нет охочих.
Пришлось друзьям нести её вдвоём.
И то, чем не порадовали прочих,
Самим терпеть досталось поделом!

Глава тринадцатая
В теплотрассе

Котлы, однако, не задобрить дружбой.
Топились, чтоб – умение подай,
Когда на улицах уже не лёд на лужах,
Мороз трещит – хоть шубу надевай!
Отправились искать специалиста,
Который мог бы опыт передать:
Как растопить, не брызгая с канистры?
На колосник, как уголь насыпать?
Нашли такого, пользуясь подсказкой,
Услышанной в пивной, где дым стоит и смрад.
Там про бомжа плели такие чисто сказки,
Что выходило: он в их деле – сущий клад!
Мужик тот обитал в колодце теплотрассы.
Боками собственными график изучил,
Когда дежурят отщепенцы класса,
Какому раньше он,  полжизни посвятил.
Едва Фома спустился в холодрыгу,
Ерёма влез и крышку не закрыл,
На просьбу дружбы показал им фигу,
А был бы маузер, то б верно застрелил!

Глава четырнадцатая
Шеф-наставник

И всё ж имелся у пришельцев довод,
Каким любого можно убедить.
Тем более, когда повсюду – холод,
А тут предложено и пить, и закусить!
Раз ключик найден, сделано полдела!
Уговорили всё же шефство взять,
Иначе б теплотрасса околела
И где тогда наставнику их спать?
А так обед делить сулили честно
И уступать лежанку за котлом.
В таких условиях любому станет лестно
Обзавестись и крышей, и столом!
Фомы с Ерёмой слово  не пустое!
С собой на смену приведя бомжа,
Сперва накормят, а потом обоим
Преподаёт устройство им котла.
А то и сам лопатой пошурует,
Жар разведёт, что всем чертям тепло.
Особенно когда он здесь ночует,
А не в норе, где адрес у него.
Один секрет Фома легко усвоил –
Сухой растопкой разжигать котёл.
Теперь и сам себе бы не позволил
Бензиновый давать ему «укол».
Второй совет Ерёме нужен явно:
По топке равномерно уголёк
Разбрасывать, чтоб он горел исправно
И в ком спекаться оттого не мог.


Глава пятнадцатая
Песни утешения

Сезон идёт таким порядком ладно,
В пример их смену ставят для других.
Но чувствуют, что отвлекать им надо
Наставника от тяжких дум своих.
Чтоб не грустил он о потерях прошлых
И не пытался грусть спиртным залить,
Репертуар припомнив, песен пошлых,
Концерты стали часто проводить.
Когда от «Мурки» зуб заныл у шефа,
Другой блатняк лишь нагонял тоску,
Запели тоненько, как в молодости Пьеха,
Стал Ободзинский слышен за версту.


Глава шестнадцатая
Поклонники

Котельные не ставят по пустыням.
Вокруг – квартал домов, где ждут тепло.
И нет числа в квартирах тех разиням,
Которым слушать песни повезло!
И потянулся люд до кочегарки,
Дуэт чтоб слушать, впору брать билет.
Цветы несут и прочие подарки,
И рекламируют солистов на весь свет!
В истории такое уж случалось:
Пел Виктор Цой с лопатою в руках!
Так что судьба, похоже, повторялась,
О чём судачили в ответственных домах.


Глава семнадцатая
Разбитые надежды

Да всё прошло, как лёд реки весенней.
Сезон закончился. Потушены котлы.
Друзья расслабились случайно в день последний.
Под водочку запели, как «Битлы».
А тут начальства принесло такого,
Что крик устроили, какой не всем бы знать.
С таким не сметь и думать, будто снова
Возьмут в котельную тепло по трубам гнать…
Да делать нечего, собрали все вещички,
Бомжу часть подарили от души
И позаботились о шефе по привычке –
Пристанище ему они нашли.
Рекомендации направили на курсы,
Где нет, мол, нужных им учителей.
Но там уже, примерив кольца,  бусы,
Блондинка выгнала обоих из дверей.
Готов был взять лишь колледж музыкальный:
Искусствоведов тоже недобор.
Да только бомж, как человек скандальный,
Послал коллег за самый дальний бор!


Глава восемнадцатая
Рождение легенды

Хотя в искусстве есть такому место.
В том убедились верные друзья.
Себе они нашли пусть и не кресло,
Но труд любой ругать теперь нельзя.
В колхоз вернулись, где в преддверье сева
Им трактора доверили опять,
А коли есть знакомое им дело,
То можно трактором и день, и ночь пахать.
 Потом был отпуск, премия, медали.
За ними в город съездили друзья,
И там бомжа, конечно, отыскали,
Зимой учебная, где им была скамья.
Там на стене, над ямою завальной,
Прикручена из мрамора доска,
О том, что здесь, творили гениально,
Лучшие в России голоса.
Толпа туристов бережно внимала
Всему, что говорил почтенный гид.
В нём общество бомжа не узнавало,
Коль плечи покрывал костюма твид.

Глава девятнадцатая
Отповедь

Дождавшись окончания сеанса,
Когда всех экскурсантов след простыл,
Фому с Ерёмой вывели из транса,
Слова того, кто раньше их учил.
Он молвил строго, чтоб не задавались:
«Их творчеству былому льёт хвалу.
И если бы они не напивались,
То пригодились бы народу своему.
А так, не ропщут, пусть, в своем колхозе,
И там весомая есть польза от трудов,
Краюха хлеба с солью на морозе
Спасет во льдах и посреди снегов.
И песня для души большое средство,
Дерзайте, вокалисты, что есть сил!».
Сел в лимузин и отбыл в министерство,
Да только их  с собой не пригласил!


Часть седьмая
Счёт и нечет

Пролог

Времён недавних сохранилась догма,
Мол, будет мир тогда для всех, как рай,
Коль власть советскую снабдить учётом строго,
Чтоб без контроля не был и сарай!

Глава первая
Библейское искушение

Хотя и раньше повод был для счёта,
Был в Райских кущах нужен ревизор
И вовсе не на «Доску для почёта»
Тот угодил, кто яблочко упёр…
Создатель гневался и топал сандалетом,
За то, что плод познания любви
Адам стащил и угостил при этом,
Подругу Еву – плоть, кто от плоти!
Сослал обоих мучиться вовеки,
И в том числе – грехи свои считать.
О чём с тех пор, не прикрывая веки,
Мог проверяющий любой нам рассказать!

Глава вторая
Шире глаз народного контролёра

Вести учёт, при навыке не сложно:
Одно – прибавь, другое – отними!
Но ещё лучше, коль при этом можно
Иметь чуть больше, чем зарплатные рубли…
Фома ходил в «народных контролёрах»
Всё сосчитать в округе норовил.
Предупреждениям не верил на заборах
И оттого свой бумеранг словил.
…Любое дело требует подхода,
Такого, чтобы стыд не пробирал,
Когда предстанешь перед всем народом
За то, что самолично «наваял»!
…Ерёма пимокатню обустроил.
Овечьей шерсти притащил тючок,
А чтоб его никто не беспокоил,
На дверь накинул изнутри крючок.
Не помогло. Однажды стук раздался
И на пороге ревизор-варнак.
На этот раз Фома им оказался,
Уполномоченный проверить: – «Что?» и «Как?».
Гость осмотрел пимов готовых пары,
Не поленился даже обувать.
В последней  (не вдаваясь в «тары-бары»),
Так и ушел: – Чтоб качество узнать.
Кому понравится работать без навару?!
Проверки потянулись чередой.
И после каждой – уносили пару,
Те ревизоры, валенок  с собой.
Убытки посчитав на пимокатне,
Нашел Ерёма проливать где пот.
Привычны руки к штыковой лопате,
Вот и вскопал под грядки огород.
Но и теперь хватило ревизоров.
Фома подсолнухи до вечера считал,
А с одного, что вырос у забора,
Себе «в дорожку» шляпку оторвал.
Полузгав семечки, опять Фома явился.
Горбушку хлеба, соли не забыл
И очень неприятно удивился,
Когда хозяин всласть не угостил.
Найти сам взялся спелых помидоров.
Лущил горох попутно – прямо в рот.
Вот так – без всяких лишних разговоров,
Опустошил Ерёмин огород…
Семян и тех не раздобыть сколь нужно,
Когда о прибыли – не думай, не мечтай.
Взял что дешевле. Принялось всё дружно
И обещало добрый урожай.
 – Ращу «мамордник» для аптечной цели,
Ерёма заявил тогда Фоме,
Когда тот карандаш опять нацелил,
С ревизией явившись на заре.
 – Пойдёт что хошь, с чужого огороду!
В ответ плод семечками принялся  стрелять.
Был огурец тот – «бешеным» от роду
И отучил проверкой досаждать!

Глава третья
За чужой счёт

Бывает – давние ошибки
Напомнят о себе потом,
Когда не только лишь улыбки
Остались в детстве золотом…
Фома в родительской кладовке,
С наследством вместе, отыскал
Рогатку из которой ловко
Когда-то в воробьёв стрелял.
Теперь стыдом запунцовели
Вдруг щёки – аппетита гладь,
Хотя привычки не имели –
Так чувства прежде выдавать.
На пионерском как-то сборе
Не дрогнул мускул ни один,
Когда за воробьёв в укоре
Его назвали: - Хунвейбин!
Тогда в Китае эту птаху,
Гоняли на потеху всех
И вот теперь готов на плаху,
Фома пойти за давний грех…
Рогатку бросил на пол прямо,
Над ней поклялся наперед,
Что заповедник лучший самый
Для воробьёв он разобьёт!
Обнёс деревню городьбою
И запретил теперь шагать
Соседям шумною гурьбою,
Чтобы пернатых не пугать!
Запрет навел на огороды,
Мол, где бурьян, там птицам – кров!
Велел не брать из речки воду:
 – Оставить всю для воробьёв!
Так, не на шутку разошелся,
Что донял всех вокруг себя.
И укорот тогда нашёлся
На «Заповедник воробья».
Фоме велели, коль азартен,
Использовать свой личный двор.
К соседям  по земельной карте:
 – Не лезть! Такой вот уговор…
Не по душе Фоме порядки,
Сам жить не смог без огурцов.
Теперь по огороду – грядки
И пугало от воробьёв!

Глава четвёртая
Наследник

Счёт любит точность, как монах – икону!
Однако, всякому ль, ошибки – острый нож?!
Когда так хочется забрать и по закону,
И то, к чему свой тайный ход найдёшь...
Давно Фома с деревней распрощался,
Квартира в городе получена им в срок,
Но кто бы из родни не обращался,
К себе не пустит даже на порог.
А тут внезапно сам в село приехал.
Домчал автобус – к отчему двору,
Где встречи щедрой выдалась потеха –
И хлеб ему подали, и икру!
Друг детства навестил его – Ерёма.
Узнать: – Зачем визит тот предпринял?
Ему Фома, прям на крылечке дома,
Как на духу, все толком рассказал.
Мол, в телевизор дедушку увидел –
Снят репортаж был к праздничному дню,
Что был в работе тот – колхозной лидер,
Теперь живет на пенсию свою.
Фома и понял: – Почести напрасны,
Коли нельзя в карман их положить!
А дедушка был партизаном красным
И мог бы в городе, а не в деревне жить!
 –За тем приехал, чтобы прав добиться, –
Сказал Фома и строго губы сжал. –
Просить себе не смог раз дед решиться,
Так я заступником для ветерана стал!
Всё получилось – лучше не бывает:
Для партизана ордер выдан был,
Но он в селе, как прежде, проживает,
А о приезде внука позабыл.
Пока Фома не выбрал день приезда,
Теперь явился в собственном авто:
Купил его, продав квартиру деда,
И вот опять хлопочет за него!

Глава пятая
Муха

Есть существа, вам про какие скажут:
 – Всех невозможно  перечесть в стране.
Ну, разве тех, кого с трудом размажут
На мухобойке. Шлёпнув по стене.
Нет существа, тревожнее, чем муха –
На месте на одном не усидит.
Всё ей по вкусу – хлеб или макуха.
Что на столе – всё мигом заразит!
Дизентерия – это вам не шутки,
Ерёма ею как-то заболел.
И так привык в больнице к своей «утке»,
Что расставаться даже не хотел.
С тех пор он руки моет постоянно:
Не экономит в мыльнице кусок.
А так же мух гоняет окаянных,
Под их жужжащий, нудный голосок.
Фома в инфекционной с ним палате
На пару свой больничный коротал,
За то, что муху приютил в салате
И всё потом  – до листика сжевал.
Однако, он не сделал должный вывод.
И к мухам, как и прежде – терпелив.
И более того, мушиный выплод –
Опарышей содержит коллектив.
Чтоб на рыбалке, в качестве наживки,
Насаживать степенно на крючок.
И клёв стоит такой, что лишь обрывки
Оставит лески полный тюрючок.
Ещё Фома с матёрой мухой рыщет
По городу (поехав по делам),
Найдёт кафе, где бросив муху  в пищу,
Не платит ни копейки по счетам.
Подход различный к этим насекомым
Им не мешал приятельство водить,
Пока однажды – в доме у Ерёмы,
Их не свело желанье: – Накатить!
Хозяин не скупился на закуску:
Есть сала шмат, есть в банке огурцы.
А в ёмкости – традиционно русский,
Напиток, что любили их отцы.
Друзья в делах всё были, да в заботах –
Не виделись давненько за столом.
А потому свой опыт не в компотах
Продемонстрировали славно и ладом…
И всё бы ничего, но из кармана
Вдруг муха выбралась, ценимая Фомой.
Почистив лапки на краю стакана,
Облёт устроила над мисками с едой.
Ерёма в гости мух не приглашает,
Для них есть мухобойка. И увы…
Азарт охоты мест не выбирает –
На лбу прихлопнул муху у Фомы.
Опять лечиться довелось на пару.
И снова муха стала в том виной.
Фома потерей был обижен поначалу.
Утешился – обзаведясь другой.

Глава шестая
Цифровой формат

Жизнь современная насыщена вся цифрой.
И той, что с арифметики знаком,
Но еще больше – что под строгим грифом,
Имелась в сейфе с вычурным замком.
Теперь про цифровую всю начинку
У телевизоров, открыто говорят,
А что скрывать: не баня, где на спинку
Чужой жены, не стыдно бросить взгляд.
Тем более, что в цифровом формате
Такое на экране наплетут,
Что и сексолог в форменном халате,
Заблудится за несколько минут.
А не смотри! Включи канал про шоу.
Каких теперь несметно развелось.
Тут о политике токуют. По другому –
Судачат те, в ком классовая злость!
Еще обсудят: кто на ком женился,
Кто у кого стащил сюжет хита.
Жаль, с арифметикой тот парень не ленился,
Чья к телевизору приложена рука.
А то бы просто собирались в стайку
Да обсуждали бабушки молву.
Какую нынче: гордо, без утайки,
Готовы разносить на всю страну.
То политолог рассуждает басом,
То активист движения мычит,
Накрыть бы вас, ребята, медным тазом,
В психушку сдать, где с опытом врачи.
Но поздно, братцы, поезд тот уехал,
Который мог нас увести назад,
И день, и ночь, всерьёз, а то со смехом,
Наш на ток-шоу изменяют взгляд.

Глава седьмая
Визитёр

Изба красна не только пирогами.
Углы не забываем похвалить.
Хозяин счастлив от души гостями,
Которым хочется и в малом угодить!
Ерёма той же благостной закваски.
Готов последнюю рубаху тем отдать,
Кто на крыльцо поднялся без опаски,
Что могут отчего-то не принять.
Таким Фома предстал ему однажды:
Вошел и кепку бросил на крючок.
Сказал, что где-то бродят орды вражьи:
– Но мы про это – губы на замок!
Мол, лучше глянем сводку на экране.
Ток-шоу в нём – одно других мудрей:
О сбитом говорят аэроплане.
Про убежавших с Африки людей.
И убедил включить он телевизор.
Ерёма стул радушно подаёт.
И, правда, показали тепловизор.
Он в полной темноте – блоху найдёт!
Под чай с конфетами смотрели сериалы,
Пока уж полночь не вошла во двор.
Тогда лишь гость, от зрелища усталый,
К себе убрался, но оставил сор.
Назавтра он же проскрипел калиткой.
И руки не пустые. Как и встарь,
С собой домашних прихватил напитков
И то, что можно скушать под стопарь.
Как без горячего приветить друга можно?
Газ на плите хозяин запалил.
Всё разогрел, сварила что супруга.
И снова чай покрепче заварил.
Потом Фома свои погладил брюки.
Электробритвой полчаса жужжал,
И в холодильник заглянул от скуки,
В котором колбасы кусок лежал.
Так – день за днём от гостя нет отбоя.
Ерёма понял – он теперь в долгу!
Визит подобный чует за собою,
Шагать тем более не нужно по селу.
Через забор, ведь, у Фомы хоромы.
К нему, поручкавшись, вошел, ища уют.
Но тот уныло повстречал Ерёму,
Как будто гостем не довольны тут.
Не загорелась люстра в главном зале.
Не гонит вентилятор духоту,
И всё не так, как прежде привечали.
Воротит от такого за версту.
Не слышно песен из магнитофона,
У телевизора – экран давно в пыли.
Когда ж и чаем обнесли  Ерёму,
Он догадался: – Нагло развели!
И тут Фома всё прояснил дословно:
– Нет света в доме. Газа нет в плите.
Лишен за неуплату  поголовно.
Вот потому ходить люблю к тебе!

Глава восьмая
Магнит

Без электричества сегодня  – ни в какую:
Ни почитать без света, ни – сварить…
Но самую пожнёшь беду большую,
Когда компьютер не во что включить!
Фома как все – ни дня без Интернета
Прожить не может, хоть его убей.
Забудет, остывает что котлета,
Когда читает письма от друзей.
А тут ослепло в мир его окошко.
И телевизор потушил экран.
И так от этого ему всё стало тошно,
Хоть лбом стучись в ворота, как баран.
У всех вокруг такой напасти нету.
У них и холодильник не потёк!
А что ему: – С сумой бродить по свету,
Чтоб в проводах вновь появился ток?
Сидит Фома угрюмо на крылечке.
Да только жалости к нему особой нет:
Ещё вчера был при электропечке.
Избыточный  дарили люстры свет!
Сам всё испортил для себя навечно,
Когда сманил «бесплатный киловатт».
Мол, сельский их электрик столь беспечный,
Что счетчик можно покрутить назад.
Или магнит положить на «вертушку».
Замрёт и не покажет всем «расход».
Столь можно сэкономить, что подушку
Жена рублями, а не перьями набьёт!
Фома не жаден ближним на подсказку.
С Ерёмой поделился мыслью той.
Но друг её воспринял – словно сказку,
С обманутою Бабою Ягой.
 – Контроль придёт и погоришь с магнитом, –
Фому пытался он отговорить.
 – Не нужно быть особым следопытом,
Чтоб вора электричества словить…
И словно в воду поглядел Ерёма.
Фома попался, как он нагадал:
Все провода отрезали от дома.
И штраф грозит, какого мир не знал!
Раскаялся виновник личной хвори:
 –  Всё бы отдал. Пусть прежнее вернут…
Но вот и объявленье на заборе,
О том, что в клубе скоро будет суд!
Однако приговор не состоялся – 
Амнистия избавила от бед.
И не злопамятным электрик оказался.
Простил Фому, провел обратно свет.

Глава девятая
Переписчик

Ерёма не забыл со школьной парты
Тот курс, которым следовал народ:
Не шахматы, не шашки и не нарды
Вели тогда всё общество вперёд!
Чтоб коммунизм построить на планете
Был лозунг взят от классиков своих,
И каждый, побывав в парткабинете,
Знал, что учёт идёт «от сих – до сих»!
Давно не актуален мир – «по Марксу»,
Но про учёт все знают назубок:
Сосед Фома, дружок ещё по классу
И тот считает каждый пирожок.
Когда ж обед прошел по распорядку,
Шагами меряет и собственный он двор,
И у соседа посчитает грядки:
Что за преграда – сетчатый  забор!
А то зайдёт Фома в пригон к Ерёме
И всё, что там – возьмёт «на карандаш»!
Усвоил он  все тонкости в законе,
«Доброжелателя» большой имеет стаж.
Ерёма не обидит друга детства,
Фоме подробности любые сообщит.
На то не сменит он добрососедства,
Где зависти «Дамоклов меч» висит…
Ещё и шутит иногда при этом,
Чтоб развести Фому на пустяке,
Мол, дождевых червей разводит летом
И снегирей – на зимнем холодке.
Проговорился как-то под усмешку,
Заказ, что получил он дорогой –
Мышей и крыс разводит вперемешку
На опыты учёною братвой.
Фоме не лень писать, хоть, под диктовку
Про поголовье из мышиных нор,
А заодно заметил и обновку –
Прям под окном пятнистый мухомор!
 – Так это, брат, для будущей липучки!
Сказал Ерёма, смеху вопреки. –
А мух отловленных сбываю на толкучке:
Тем, кто на них рыбачит у реки.
Шутник не ведал о цене словечка
И поплатился балагур за всё,
Когда зашёл к Ерёме на крылечко
Солидный дядя в кожаном пальто.
Представился товарищ чин по чину:
– Мне перепись доверено вести
И не найдёте, гражданин, причину,
Чтоб утаить о мухах из горсти!
Скажите точно – сколько мухоморов
Одновременно под окном у Вас?
И сколько потребляют помидоров
Те грызуны, живут, что на заказ?
И дождевых червей на каждой грядке
Он записать готов, как «Всё и вся!»
По бланкам разнести их по порядку,
Коль существуют, пользу принося.
Пришлось Ерёме каяться за шутки.
Он в перепись занес свой личный скот,
А вот с Фомой не  шутит и минутки,
Когда блокнот тот снова достаёт.

Глава десятая
Должники

Проблема, словно «Яблоко Ньютона»
Так упадёт, что не спасут кусты…
От руководства получил Ерёма
Приказ: – С налогами порядок навести!
По должности он – не большой начальник,
Кусок есть тракта, мимо что идёт,
Да ряд коттеджей, что построил дальний,
На выходные приезжающий народ.
Для них готово, что душе угодно:
Асфальт лежит, в колонках есть вода.
И фельдшер принимает тех свободно,
Кто говорит, болит что голова.
Не грех и заплатить  за эти блага
Налог и сбор, что принял местный сход,
О чём уже направлена бумага,
А в ней указан сельсовета счёт.
Но дни идут, а средств и не бывало.
Пришлось идти, напоминать туда,
Где у дороги дым стоит мангала,
И где богатая «коттеджная» среда.
Шашлык прельщал проезжих – пылом-жаром,
А торговал им местный старожил.
Сосед Фома был нанят не задаром
Продукт сбывать – из сала, да из жил.
 – Чего налог не платишь с оборота?
Спросил его и тут же пожалел,
Была такой «отмазка» что икота
Обуяла, какую б не хотел.
Фома, не напрягая всех извилин,
Ему сказал и не наморщил лоб:
 – Шашлык у нас с Кавказских изобилий,
Туда и платим за него налог!
Стояла рядом чебуречная витрина
И тоже очередь немалая идёт.
Жена Фомы, уйдя из магазина,
Там мясо в тесте продавала влёт!
Спросить её Ерёма не старался,
Из Средней Азии не знать чтоб адресок,
Куда, скорей всего, и отправлялся
И с этой точки денежный налог…
В коттеджах тоже сэры из лукавых:
– Витраж немецкий! Там и наше всё!
За яркий свет от люстр хрустальных
В залах ответила богемское стекло!
Но разрешилось всё единым часом
– Искрой с мангала запылал коттедж.
За ним – другой. Пожар так раз за разом,
Стал профилактикой наглядной для невежд.
Не обойтись ведром тут и лопатой,
Но не горит в «Депо» пожарном свет,
Отключено давно за неуплату,
Да и бойцам его зарплаты нет.
На поджигателя не будешь век в обиде,
Хозяин заплатил, лишь, сколько мог.
И все ж отстроили коттеджи в лучшем виде,
Но стали все платить теперь налог!

Глава одиннадцатая
Мошенницы

Все катаклизмы схожи меж собою:
Предугадать не оставляют шанс…
Фома однажды получил с женою
Известие, повергнувшее в транс.
Мошенницы «в пух» тещу разорили –
забрали накопленья долгих лет,
Когда «снять порчу» с денег подрядились,
Взамен оставив «куклу» из газет.
Рыданья мамы в телефон услышав,
Жена Фомы, забросив все дела,
Умчалась к ней. Как перст – один под крышей
Остался дома в горести Фома.
Но проводив жену с лицом жеманным,
Расцвел улыбкой белозубой зять:
 – Теперь не станет теща постоянно
Его за промахи болваном обзывать!
Друзей собрал под вечер на мальчишник,
Отметить, чтобы перемену вех:
Была когда-то теща, как гаишник,
А вот теперь скромнее станет всех!
Из холодильника пошла вся заморозка
На стол, накрытый в радостный момент,
Напитки с красотой своей неброской
И солонины весь ассортимент!
Еще и жарили, что требовалось вкусу
И чтоб не убавлялся аппетит.
Поддавшись самоволия искусу,
Не разувались, совесть как велит.
Фома наутро глубину паденья
Уразумел, продрав глаза свои.
Да и прибавит, разве, настроенья,
Когда разгром коснулся всей избы?
А тут во двор калитка проскрипела.
Две барышни с монистами идут.
С какими мать  встречаться не велела:
 – Так как обманут или украдут!
Но чернобровые не ждали приглашенья.
Вошли без спроса в жалкий дом Фомы,
Имевший все приметы разрушенья
И перспективу взбучки от жены!
 – Давай, красавец, снимем порчу с денег! –
Велят гадалки, перейдя порог.
 – Любой предмет, что в этом доме ценен,
На будущее счастье принесет!
Фома обрадовал кредитной видом карты:
 – Здесь мои деньги, только код забыл,
Что записал вчера во время пьянки!
Найти его цыганок попросил.
У тех надежды мигом проявились
Все осмотрев, порядок навели.
А тут жена и теща появились
И участкового с собою привели.
Мошенниц теща мигом опознала,
Сбежать не смог бы даже серый волк.
И в благодарность зятю пожелала
Награду за, исполненный им, долг!

Глава двенадцатая
Сувениры

Обмен создал когда-то человека.
В пещере тёмной камень на копьё
Один сменил и так пошло от века:
Меняем всё – машины и жильё.
По бартеру в ходу бывало часто: 
Могли за мыло – шило предложить,
Да и теперь он чувствует прекрасно
Себя процесс – обменом всё решить!
Не исключенье – самый лучший опыт.
Традиционно ждёт передовик
Гостей под пешеходный гулкий топот
И тех, кого привозит грузовик.
Был рейс комфортней для Фомы с Ерёмой –
Их делегацию автобус к месту мчал,
Да и потом – не сенной и соломой
Хозяин знатный у себя встречал.
Хлеб-соль отведав, гости изучили
Секреты мастерства все назубок.
А на прощанье каждому вручили
Достаточно вместительный кулёк.
В нём был проспект – лощеный, многоцветный,
Каким гордиться мог рекламный мир.
Фома роптать: – Нельзя ль кулёк конфетный?
Но цикнули: – Бесплатный сувенир!
 – Ну, если так, ещё давай до пары!
Домой возьму растопку для печи.
Полгода топим. Всё же – не Канары.
К тому ж румянятся в духовке калачи!
И так повадился «охотник за бесплатным» 
Всё хапать и тащить себе в карман,
Что перестал хозяин быть халатным.
Сказал: – Хоть режьте. Трактор не отдам!
Ударника Ерёма успокоил:
–  О всех – судить негоже по «Фомам»,
Я, как другие, опыт весь усвоил,
Так что внедрять поедем по домам!
Проходит время. Опыт пригодился.
Теперь Ерёма празднует успех.
К гостей приёму он принарядился
И сувениры не забыл для всех!
И вновь Фоме кулёк достался ёмкий.
К себе понёс, хихикая в кулак:
 – Недаром разум наш ещё  потёмки,
Не пропаду, ведь сам-то не простак!
Коню дарёному смотреть нет смысла в зубы,
Какой он есть, довольствуйся и тем.
А у Фомы обратные причуды –
Знаток в установлении он цен!
Киоск открыл на рынке сувениров,
Но презентацию устроил всё же зря:
Пришло на дармовщину столько миру,
Что не осталось и инвентаря.

Глава тринадцатая
Взаимовыручка

Всё тишь, да блажь  в селе провинциальном.
Живут как встарь: скотина, огород!
Тем лучше, кто с окладом персональным
И тем, кто пенсию получит наперёд.
Но катаклизмы, что бушуют в мире,
Доходят долгим эхом и сюда:
То террористы где-то дебоширят, 
То дорожают свет, тепло, вода!
А также санкции испортить всё готовы,
К чему привыкли в прошлые года.
Пошёл Ерёма за обувкой новой,
Да запросили столь, как никогда…
Когда товар предстал –  дороже денег
Беда, конечно, но и не – кирдык,
Потребность, ведь, свою в расход не денешь,
Коль нет того, к чему уже привык.
Фома свою густую шевелюру
Шампунем импортным до блеска доводил,
А тут предложили такую политуру,
Что чуб – клочками. Сущий стыд один.
Характер всё же русский не случайно
Понять не может недруг с разных стран,
Когда случится что-то чрезвычайно,
Всегда найдётся отповедь врагам!
Приятелей ждал город за товаром.
Автобус мчит – не бабка на метле.
А там есть выбор: не с одним амбаром
Имеют дело, как в родном селе.
Прошел Ерёма обувные точки,
Но цены в них – за голову хватись!
В таких штиблетах не пойдёшь на кочки,
Каких у них в деревне – завались!
Одно осталось – прежние опорки
Отремонтировать, носить, чтобы опять.
Купил для лака ваксы и касторки
И мыла, чтобы дратву натирать.
Зато Фоме не повезло с находкой –
Шампуни нет и вякать не моги:
То в армии – причёска под пилоткой,
А на гражданке лысым походи!
Но деньги жгут карман, коль не потратил:
Зря, что ли ездил в город из села?
Набрал Фома мешок, как будто спятил,
Того с витрин толпа, что не смела.
Обратно едут мужики понуро,
Но стон Фомы Ерёма утолил:
«Зачем шампунь? Коль есть не хуже мыло!»
И сразу две печатки подарил.
В ответ Фома из торбы с промтоваром
Достал сапожницкий отличный инструмент.
То было шило. И теперь навалом
Заказов есть тому в любой момент!


Часть восьмая
Вода и дырочка

Пролог

Эпоха нефти обозрима,
Вот-вот наступит ей закат:
 – Пласт истощается, вестимо,
Но суть не в этом, – говорят.
На смену чёрному богатству –
Иного золота телец.
И нечего над тем смеяться,
Что – повсеместный наш жилец…
Куда ни глянь – вода повсюду.
Она и в лужах, и в ручьях,
И айсберга слагает груду,
Ещё в морях она ничья.
И этот факт не всем по нраву.
Иные разговор ведут,
Мол, только было бы на славу
Делить, что плещут и текут.

Глава первая
Выгодная влага

Приватизация на марше!
И в этом есть своё зерно.
Жаль, первым тут не тот, кто старше,
А кто докажет: «Всё – моё!».
Пока хозяйничают нефтью:
Торгуют оптом и в розлив.
Не перебить, жаль, обух плетью –
Тут богатеет, кто сметлив.
Но скоро, видно, сменят вектор –
Бензин не годен для питья.
О том Фоме не нужен лектор,
Что «можно» знает и «нельзя».
Эпохи не дождавшись смены
Он и теперь готов начать
Струёй из крана в пол-колена
И днём, и ночью торговать!
Ерёме чужд азарт наживы,
За воду сам готов платить,
Когда натруженные жилы
Потребуют глоток испить.
Или когда грехи терзают,
Похмелье требует своё
Безмерно он в себя вливает
Всё подходящее питьё.
Квас, простокваша, газировка,
Да и простейшая вода
Наутро, как бойцу – винтовка.
Была бы только холодна!
В таком тревожном состоянье
 Отдашь, что хочешь за глоток!
Фома и вздумал состоянье
Нажить под сельский их шумок.
Тем более, что в их колхозе
С «наличкою» проблем полно–
Зарплату отдают « в навозе»,
А можешь взять и молоко.
И хорошо, что с жизни прошлой
Скопилось денег у него
Достаточно, чтобы хороший
Начать свой бизнес «с ничего».

Глава вторая
Частный бизнес

Собрал Фома бомжей компашку,
Пообещал платить легко:
 – Хоть, гривенник за полторашку,
Каких, средь мусора – полно!
Отряд изрядно потрудился.
Собрал столь ёмкостей, чтоб сдать,
Как будто смерч тут прокатился,
Умевший пластик выбирать.
И сам Фома был занят делом:
Печатный цех он  отыскал
Название на фоне белом
Где кто-то до него издал.
Водой был занят тот приезжий,
Сбывал так ловко, что с тех пор
Продукции остатки прежней
Здесь засорили целый двор.
Теперь Фома к ним приценился,
Макулатуры цену дал.
Печатник рад: – Освободился
От мусора, что досаждал!
Всё у Фомы теперь в наличьи:
Струёй из крана бьёт вода,
Не с минеральным, пусть, обличьем,
Так это вовсе не беда.
Разлил её по «полторашкам»,
Добавил соли на глазок,
Да и открыл свою шарашку
Под вывеской «Вода и сок».
Не в спросе старое варенье,
Разбавленной здест Фомой,
Зато, совсем на удивленье,
Все упиваются водой!
И поделом, ведь, бренд «Боржоми»
Известен всем тут, с давних пор,
Когда был дефицит салями
И красен стяг, как мухомор!
Тогда личились минералкой
Ото всего, что только есть.
Ведь, фельдшер вкупе с санитаркой
Таблетки не велели есть.
Поскольку не было в «Аптеке»
Того, что доктор прописал,
А у начальства сын в «Артеке»
На Чёрном море отдыхал.
Родители же «при портфеле»
Привыкнув пить «Боржом» с утра,
Торговле строго повелели,
В продаже, чтоб была вода!
Но фарт сменился мухомора,
Расцветки флаг теперь иной,
Была дверь прежде без запора,
Замок сейчас висит большой.
Но не забыл народ привычек:
В кладовках держит до поры
И соль, и мыло, вплоть до спичек,
А на врагов есть топоры!
Пугает зря нас заграница.
Их санкции нам не страшны.
Днём – самогон, с утра – водица,
Для пылкой есть всегда души!

Глава третья
Расплата

Фома довольства не скрывает,
Товар-то разбирают «влёт»!
Хоть, сам ту воду не пивает,
В сарае, что в бутылки льёт.
Но тут явились люди в форме.
Спрос предъявили, строже нет:
По антисанкций, коль, реформе
«Боржому» вынесен запрет!
Фоме грозило наказанье
Такое строгое, что он
Повинное своё признанье
Явил туда, где чтут закон.
Надеялся на снисхожденье.
На то, что сжалится душа
У правоведа, ведь теченье
Найдёт сквозь дырочку вода.
Так доказал, мол, бес попутал,
Не зарубежье шлёт товар,
А сам (и вечером, и утром)
Кран вертит, чтоб иметь навар.
Вошли в такое положенье –
В мошенничестве предъявили спрос
И срок условный в искупленье
Фома осужденный понёс.
За мягкий приговор с Ерёмой
Распили кой-чего запас,
А утром, тропкою знакомой,
В колхоз пошли в урочный час.

Глава четвёртая
Утоление жажды

Кто не прогуливал уроки анатомии,
Тот помнит, что программа говорит.
Мол, организм наш от того в гармонии,
Что из воды по сути состоит!
А вот Фома с Ерёмой в разночтении:
– Как это можно – «Из одной воды»?
Когда друзья имеют  и влечение
К напиткам, доводящим до беды.
Один мешает пиво с «белой» водкою,
Другой – не против кофе с коньяком,
Когда и бутерброд простой с селёдкою
Хмельную мутит голову потом…
Да и лечение с водой совсем не связано.
Фома рассол изводит по утрам.
А у Ерёмы дома все обязаны –
Квас подавать, коль взять не сможет сам.
О том ещё приятели заспорили:
– Под газом, что полезнее всего?
«Оранж», из апельсинов, что спроворили
Иль «Кола» – непонятно из чего.
Тот разговор случился в чистом поле.
Их агрегат доставку ждал семян.
Ещё заправщик потерялся что ли?
У поваров в работе был изъян…
Никто не вёз обед, да и горючее
Закончилось у трактора внутри.
И зной полуденный усугубил всё прочее:
Во фляге не оставив и воды.
Берёзовый был колок, к счастью, рядом.
Там тень нашли колхозники себе.
И вспомнили про детства чудо-влагу,
Которую пивали по весне…
Топор имелся в тракторе Ерёмы.
На сеялке Фома нашел ведро.
И там, где зеленели густо кроны,
Отведали вкуснее, чем «Ситро».
Кто сок берёзовый испил, хотя б однажды,
Тот понял бы их радость, и восторг.
Когда в колке том утолили жажду,
Никто похвал иному не исторг.
Потом доставили компот, зерно, солярку.
А сев закончив – в оптимальный срок,
В «Сельпо» пошли, потребовать: –  К прилавку
Берёзовый чтоб поставляли сок!

Глава пятая
Водонос

Стакан воды – не просто ёмкость в доме,
Ещё и символ жизни нашей всей.
Ведь, без воды и в небольшом объёме
Не будет счастлив каждый из людей.
Кому – под старость подадут водицы,
Последнюю, чтоб, жажду утолить.
А у кого есть козы, свиньи, птицы
И каждой твари хочется попить.
Так что Фома к колонке часто ходит.
Да и Ерёма протоптал тропу,
На коромысле два ведёрка носит,
А то и флягу тащит «на пупу».
Всегда так было – от эпохи прежней,
Когда советской власти атавизм –
Поить бесплатно позволял и Брежнев,
А уж Хрущёв звал даже в коммунизм!
Но всё прошло и утекло как струйка
Из дырочки в заржавленном ведре.
Фоме сказали: – Ты глаза разуй-ка.
Где пьёшь водицу – там плати везде!
Да и Ерёме уточнили таксу:
 – За воду, сколько должен заплатить,
Коль во дворе хвостом виляет такса
И кроликов желает разводить!
Но у друзей на этот счет отмазка:
– Всю жизнь бесплатно! А теперь плати?
Так что зимою фляги на салазках
С водою прут, а в кассу – нет пути…
И невдомёк соседям принцип века:
 – Что началось, конец имеет свой!
Где счастье посещало человека,
Теперь ему хоть бирюком завой!
Водопровод коррозией покрылся.
Насос подавно вдруг забастовал.
И раньше этого до нитки разорился
Тот, кто напор в колонки подавал.
И оказалось – не поставить чайник.
Суп не сварить –  кастрюля, коль суха.
Семь вёрст идти, туда, где брызжет крантик
И питьевая есть ещё вода…
Фому сумел всё оценить по-свойски.
Что на тарифе сэкономил он,
Пустил в работу и теперь для мойки –
Вода в бутылках, как одеколон!
Готов и кулер привозить с собой:
– Лишь заплати, напьётся даже слон!
Ещё повсюду носит он с собою:
Пустой стакан – как меры эталон!
С Ерёмой все сначала приуныли,
Но тут воспрянула общественность села.
Должок свой коммунальный погасили,
В колонках появилась, чтоб вода!



Глава шестая
Лужа

Естествоиспытатели познали
Всего секреты, что у нас вокруг.
А потому навек предначертали:
«Богата Мать-природа, милый друг!».
Но просто так не станет кладовую
Распахивать пред каждым, так и знай.
Богатства взять! – задачу, вот какую
Сам выполни и сыну передай!
Усадьба неплохая у Ерёмы –
Под окнами и сад, и огород,
И стайка – настоящие хоромы,
В которой птица разная живёт.
И у Фомы подворье неплохое:
Есть что пред гостем выставить на стол,
Да ждёт на улице приезжего такое,
Что хоть на темечке теши с досады кол.
Решил поправить дело самочинно.
 «КАМАЗов» несколько завёз туда земли,
Чтоб застревать здесь - не было причины.
И все проехать запросто могли.
Как дождь пройдёт, Фома теперь спокоен –
Для бывшей лужи места больше нет.
Зато Ерёма с утречка  утра расстроен,
Кулак соседу шлёт, а не привет.
Вся лужа та перетекла в иное
Местечко для набора глубины.
Не зря сам Пифагор сказал такое:
 «Природа не потерпит пустоты!».
Теперь текут ручьи с земельной кучи
Во двор Ерёмы и на огород,
Уж и фундамент от водички пучит,
Поплыли куры с утками вразброд.
Ещё темней опять находит туча!
Осталось дамбу делать от ручья.
И вот уж высится земли вторая куча.
И не понять: «Из них какая чья?».
Фома возврата луже не позволил.
Опять «КАМАЗ» под окнами гудит.
В ответ Ерёма плюнул на мозоли –
Лопаты штык на солнышке блестит.
Всё выше, выше улицы полоска.
Уже и рукотворный встал Казбек.
Не с никотином горе-папироска.
Кургана выше по округе нет!
 Других соседей спорщики достали.
Пошли до местной власти ходоки.
За изменение ландшафта не медали,
А штраф положен, как ни посмотри.
Но всё же спор по совести решили –
С умом грунт завезённый разгребли.
Теперь все улицы как стрелы полетели.
Ерёма – сух! И гости – у Фомы!

Глава седьмая
Круиз

У отдыха есть множество нюансов:
Один мелькнёт и не оставит след,
Зато другой – на фоне иностранцев
Заставит взять на самолёт билет.
О тёплом море, пальмы, где не в кадках,
Мечтал Фома и бреда не скрывал:
«Хожу пусть дома сплошь в одних заплатках,
Но на круиз я денежки собрал!».
Один на отдыхе – как перст, всем обделённый
Иль временный (для вида) холостяк.
Чтоб адюльтер пресечь, какой сезонный
Жена должна супруга взять в кулак!
Так что путёвок всяко нужно пару
И тропики тогда – во всей красе!
Где хватит солнечного жара для загара,
Как значилось в семейной их мечте.
В селе молва о планах грандиозных
Всех облетела – стар он или млад.
Не затаишься ведь жуком навозным
В «Сельпо» купив тропический наряд.
Соседи начинанье поддержали:
Кто чемодан принёс им на вояж,
Другие сала с хлебушком собрали,
Обременив весомостью багаж.
А проводы случились как гуляние –
Столы в саду пришлось Фоме накрыть,
Потом смиренно слушать назидания,
Что за границей делать, кушать, пить!
Фома с женой уехали наутро,
Друзьям уход, доверив за скотом
И огород полили, чтоб попутно,
И сорняки пололи под окном.
Как ни уважить знатного соседа?!
И в предвкушении рассказов – «про круиз»,
Управившись, вели в селе беседы
О том, как тот исполнил свой каприз.
Календаря странички облетали
Быстрее, чем осенний жёлтый лист.
Вернулись те, кого так ожидали,
Будь ясным день иль в непогоду – мглист.
Не подкачал Фома на счет загара.
Жены лицо – как шоколадный торт!
Пройдясь под ручку по деревне, пара
Немалый вызвала у земляков восторг.
Все собрались на праздник ради встречи.
Рассказов ожидали о морях.
Фома и впрямь хвалился целый вечер –
Про отпуск, что провел в чужих краях.
Признался честно: «Отдыхал у тёщи,
Чтоб не транжирить на сберкнижке счёт.
Была картошка, сенокос. И, в общем,
Он ни в какой круиз не поплывёт!».

Глава восьмая
Прогноз

Каких бы новостей ни приносили:
Экрана диктор или радио-жокей,
Их в популярности давно опередили
Прогноз погоды, кто вещает без затей!
Вот и Ерёма с сердца замираньем
Всегда дослушает вердикт на ближний день:
Случится ли к утру похолодание?
Иль жар придёт, что не спасёт и тень!
Бежит тогда накрыть бумагой перцы,
Чтоб не обмёрзли от беды такой.
А против засухи – свой огород от сердца,
Так весь зальёт, что не ступить ногой!
Не обижается, коль нет похолодания,
Загару солнечному – дождик помешал,
В том главное, что было предсказание,
А ты возможный вред предотвращал!
Зато Фома садится пред экраном,
Лишь в «час кино» или когда концерт.
Ему синоптика ославить шарлатаном
Привычнее, чем бублик – на десерт.
А те  не мстят его пренебрежению,
Не насылают в оттепель мороз,
А то и волю дав воображению,
На кабачки не сыплют града воз.
Как все Фома: не попадает в бурю,
Предупреждения хоть не мотал на ус.
Гроза к нему не залетит в кастрюлю
Не потому, что смелый или трус.
И всё же видно (если присмотреться), 
На климат взгляд всегда имеет свой:
Зной – лишь в обед, а он с утра раздеться
Готов уже до майки, до самой.
Зонт в ясный день прихватывать не станет,
Хотя обещан мокрый всем момент,
А если всё же ливень и застанет,
В кармане сложен полиэтилен.
Решил Ерёма в этом разобраться:
«Вдруг уникум, товарищ с детских лет?!».
А чтоб с расспросами на грубость не нарваться,
С собою взял, что любит так сосед.
Вёл разговор вполне дипломатично,
Подсев плотней к нему за общий стол.
Потом разлил, как водится, «Столичной»
И свой допрос под рюмочку повёл.
Фома откликнулся душою не строптивой –
Со смаком кушал он и так же пил,
Но тайна не была альтернативой
Тому, Ерёма сам, чем дорожил.
Сказал Фома, нисколько не рисуясь:
«Планируя свой распорядок дня,
Я, первым делом, тем интересуюсь,
К чему готовятся соседи у меня!».
Бийск. 2018 год.

.