Потому тороплюсь я сюда

Блики солнца нельзя сосчитать
в бухте, так же, как брызги из крана.
По ущелью крадётся, как тать,
наползающий слизень тумана.
Вот он тает, редеет, исчез,
растворился в  проснувшемся ветре,
и зелёной волной крымский лес
набегает к вершине Ай-Петри.
Здравствуй, утро!  Уже во дворе
дворник пьяный метлою мотает;
двортерьер на цепи в конуре
тарабанит хвостом и зевает.
И плывут облака, как всегда
необычны, химерны, подробны.
Грустно знать, что и наши года
облакам уходящим подобны.
Всё проходят, всё тают, скользят,
всё в дали, неподвластной нам, да ведь? –
и нельзя оглянуться назад,
то есть что-то  вернуть и исправить.
Вам легко вспоминать о былом,
невозвратном?  (Вопрос риторичен).
В бухте солнечной лишь волнолом
непреклонен, суров, безразличен.
Рядом с ним блики солнца бегут
и от жизни уже не отвлечь нас:
есть года, что короче минут
и минуты, вместившие вечность.
Всё – в движении,  это – закон:
то стремглав, то неспешно, как слизни,
за сезоном проходит сезон,
день за днём тает срок моей жизни.
Потому тороплюсь я сюда
по бульвару с цветными лотками,
посмотреть, как отходят суда
и как тают вдали с облаками…