Упиться бы тобой

Упиться бы тобой, да чаша опустела.
И все что было между нами исподволь
Уже и волею не облеку я в тело.
Да и к чему.
Все кончено.
Отбой.

Воскреснуть бы тем полутемным утром
В другом отеле, на другой подушке,
Другому, власти сна сопротивляясь:
"Мне хорошо.
Люблю тебя."
- На ушко.

В другой бы паутине разложиться
И на кресте бы на другом распяться
Мне бы Альцгеймера.
Да что б до тридцати.
Что б намертво бечевкой не сшиваться.

С тобой.

С тобой рождённой пустотой.

Ты знал? Что память может воспаляться.

***

"Сливовицу?"
"Кальвадос."
"Только залпом.
 А знаешь, пить ты тоже не умеешь.
 Мы вероятно не проснемся завтра.
 А ты сквозь зубы всё секунды цедишь.
 Молчишь подолгу. Просто неприлично.
 О чем ты думаешь? О ком тоскуешь?
 И по чему ты панехиду день за днём?
 Какому Господу в душе своей закрытой
 Так отрешенно от всего толкуешь?"

"Не по чему.
 Хотя какой самообман.
 По будущему, что осталось в прошлом.
 И по несбывшимся моим словам,
 Что кротким шёпотом,
 Совсем не пошлым..
 По мною иступленно убиенному.
 В какой-то мере даже хладнокровно.
 Нет, не в аффекте.
 Да и точно не в агонии.
 Я просто больше не любила безусловно.

 Или любила.

 Да сейчас уже не важно.
 Под солнцем летним всё повыгорало.
 И с зимних веток то, что с лета уцелело
 Сиротка-птица ранним утром доклевала.

 Всё опустело.
 Но и с тем моя душа.
 Не затянувшийся рубец зияет.
 Этиология его, патогенез
 Не носят смысла.
 Он лишь былью порастает.
 Что бы однажды вскрыться по весне,
 Злокачественный запустив процесс."