О время - бремя круговой поруки

Что не возьмётся внешней бездной,
загинет в самом дорогом...
Ворчливый быт и жук древесный
родной подтачивают дом.

Идёт фатальная работа,
а слышно - тикают часы.
Секут, ускоренного хода,
снуют подспудные резцы.

О, эта мелочь не витает
среди высоких эмпирей -
всё, что помягче, выедает,
и чем дороже, тем скорей.

И что в твоём блистало доме,
уже не стоит ни гроша,
и ноздревата на разломе
теперь, наверное, душа.

И отслужи хоть сто обеден
по обескрылевшей по ней,
её приют снутри изъеден,
и ей любить ещё больней.

И чтО он, этот воздух синий,
когда-то сам втекавший в грудь,
чтО он без дома и России,
и без умения вдохнуть!


*   *   *


Когда эпохи плоть, изжившееся тело
начнём распластывать третейским остриём,
суди нас, Господи, - там всё переболело:
святого вычлени, проступит кровь на нём!

О время - бремя круговой поруки,
где заперты пути заслуги и вины,
где извергу протягивают руки,
поскольку скрытен грех, а судьбы сплетены!

И тошен праведник житейскому комплоту -
в нём блажь мерещится или какая спесь.
Кому же ввязываться в чёрную работу -
вдыхать поветрия, разверзнутые днесь?!

Не выйти чистым, ведь на то они границы
на сроках жизни, на узилищах пенат.
Другие выправят недобрые страницы,
которые своё сполна отговорят.

И вот уже, одет в металл с чужого роста,
кристальный человек, ты вытащен на свет
из общего греха на большее сиротство,
где век твой заклеймён, да виноватых нет.