Ноа ноа

Она-4 должно было быть название. Но не получилось.

Всё не о нём, и это не о ней.
Она хранит судьбы ржаную кроху,
Тиха в спокойной верности своей,
А верности такой, что мухи дохнут.
И дохнут куры, споря о трухе
На жерди неоправданно высокой,
Но спор не о соседском петухе –
О золотой орлице волоокой,
Сияющей избыточным теплом,
Волнующейся взором неуёмным,
Обманутой скукоженным крылом
Искомой, исчерневшей до вороны.
         Маруду можа вошы заядуць –               
         Цаглінкаю ў падпечку цёплым хатка,
         Дзе болей за арламі не лятуць –
         Бялявае гадуюць варанятка.
         Хаваючы падпаліны свае,
         Ды іншыя замазваючы вершы,
         Ільсняна пер’е прыскам саграе
         І кажа: нехта мусіць быць дурнейшы.
И правда: кто-то должен быть глупей,
Упрятанней невсхожего горошка,
Отдавшего замазкой для щелей
Упрямое своё “ниразу больше”.
“Ниразу больше” – меньшее за ней.
(Где всё о нём, объемлюще и веско)
Прозрачным утром солнечный елей
Продёрнет крылья золотистым блеском,
Распластанные свету под горой,
Что под орлицей ницая простёрлась.
Пришла сама. Ни воин, ни герой.
Протест победы. Власть. И своевольность.