Бренча Атаман

 - Как из катини (чугуна) воспряньше сурожь (булат)? То дивне!
 
Залётный, бороватый  кметь (воин) спросил у Бренчи – Сторожного Атамана.

  - Гудея (железо) и смальцы (сера и никель) – чрез них!

Молвил Бренча, стоя пред горном. Вытянув из пламени булаву "горшьстью" – клещами, молотом стал охаживать её, держа на наковальне "лодой" – "логовицей" – приспособлением из неплавкого металла, схожей с рукой с растопыренными пальцами.

 - Конь моё сокуёшь? Дам мзду!

 - Не-е! Тебя я зна-аю! Не дашь!

 - А отколи меня знашь? С тобой мы не знались!

 - Воды плесни-ко мне на лико! Палит сильно!

Кметь бороватый поплескал из бочки ковшиком в красное лицо Бренчи и ковш воды плеснул себе в рожу.

 - Охладилися, еси!

Ну, коли ты мне удружил! То, я, скую! Конь, хде?!

Кметь сокрылся в дверном проёме и возвернулся с конём, ведя под уздцы молодого вороного жеребца.
 
 - Во! – Конь-от! Получи!

Бренча положил руце своё коню на гриву и конь присел на передние ноги.
Бороватый от удивления открыл рот и тако-же присел, но не на полостую колодину, что стулом служила кузнецу, а в бочку с водой из коей  плескал давеча себе и кузнецу.

 - Бодя, я такого отродясь не встречал!

 - А то деянье противу колядованья! Кони, ить молча колядуют. Их спросить треба:

 - Моготно ль вас подковывати?

А оне:

 -Фыр-р! Коню подковы ни к чему! Отыди! Сомну!

Мещерскому коню подковы и впрямь ни к чему. Скачет он по земле хвылкой, болотной, ан подковы ржой и покроются. Но подбивать их, необходимо для удали молодецкой. Набег  иной, у подкованных.
Конь не будет бояться ноги подранить. Соть Казачья всех коней своих подковывает и в сгонь летить, яко ветер.
Пороша ли зимняя, колючь ветр повывает, а конь идёть себе. Подкован еси. Медленно не ходит!

 - Бодя, пособи! А я те угожу, коль слюбиться твоё кованье!

 - О! Я же сказал тебе, што не даёшь ты мзды николи и никому!

 - Ступай! Ты не Козак! Ищи свово кузнеца!

 - Фодя! Согонь этого пузастого с его кобылищем отсюда! Жадён, еси!

Фодя, пригнувшись, вошел в кузню и с ходу выставил пузастого на волю, а с ним и жеребца.

 - Погодь-тко, Фодеюшко, дай ему пинка под жеботь.
 
То - сромное место, ино тому название тута не пристойно молвить.

Согнав  пузастого, Фодя сопроводил "опинное"  до околицы, дабы прознать не позовёт ли он кого на подмогу. Соволяя – видя, что за ним неусыпно присматривают, увалень пузастое отрядилси к долу – поехал на своём жеребии вдоль Окской отводи прочь.

Комонь  - то же, что конь. Со Словеня – Росьского наречия "ко-монь";  "к-онь" следует понимать, как:

 - Подь сюды! Ко мне!

Лошадей подзывали клочком сена, или кусом хлеба с возгласом:

 - К-онь! Ко-монь!

Они подходили охотно и получали подарочек.  Спасибо  не говорили, но слушались.

Но "комонь" стало, инде, и ругательством. Обзови кого"комонью" и пойдёт перебранка:

 - Сам таковой! Шагай по своему помёту-те! Иди-тко! С возу не слезай! Наступишь!

Тако!

Так – вот! Потрусил тое кметя на своём сивое жеребячень до двора, где его кум со сватьями живал. Собралиса они гуртом и поехали. А куды поехали? Ан, за подмогой! Им впятером не совладать противу двух – Бренчи с Фодею.

Городок ли, сельцо ли, не знамо.
Слуденья – место на берегу Оки мало кто не знал в те времена. Курощупами прозвали, живущих тут селян за обилие кур, разводимых в усадах. Стаи курьи бродили по берегу и воскукареканьем, да кудахтаньем делали шум превеликий, слышимый аж на другом берегу Оки.
Можно  было заслышать то возглашенье петушино и далече - вниз и вверьх по реке. Умолкало оное токмо посля захода солнца. Ан, с зарёй снова голосило сие пёстро гульбище.

Где пятеро не управятся с двоими, там и десятерым не сручно. Собрал кметь войско из своей сродни и ходи до Бренчи с Фодей.
 
 - Боляре! Да мы им! Бородёнки выдерем!

Шумно ходить, народ мутить! Куры первы вострепенулись. То и заслышали Бренча с Фодей.
 
 - Годь! Кажись гости к нам!
 
Воспотевшую руку подъял Бренча над очесе.
 
- Тю! Да то пузастенький со товарыщи!
Колошматить нас идуть! А пузо-то висить. Што твой мерин!

 - Бородея! Подь сюды!

Гаркнул жиловатое омужено – сродник пузастого. Торовато держа дубину в узловатых перстах, он первым пошёл на Бренчу. Соопережая его, засеменил и пузастой-от.
Фодя выдвинулся сопередь Бренчи и застил того. Он был моложе вдвое и поспешил старшого защитить.
Руки у Фоди заходили, аки мельничны жернова. Глядь и не осталося никого во дворе! То – "Коловратом" боевым отбился Фодя от десятерых.

 - Чему ты учил – то и пригодилось!

 -То – присказка! Ан, как придут сотнею всей?

 - На сотню мы парней позовём. Братов!

Но не "столовалися" боле кмети Слуденьськие с кузнецами.

Богатых о ту пору, ишо не завелося в Слуденье. Купцов отродясь тамо не бывало.
Дорого не брал за свою работу Бренча. Но и не дешевил. Клали ему гривну серебра за кованну лошадь – то его цена. По пол гривени брал за топор и пол гривени - плуг отковать.
 
Гудеёй - железом его соваживали купцы из Окского заречья. Из болотного смальца -  рудного каменья плавили там – в Мещерских лесах гудею. Ожелезием ишо не было то плавленное естество. Посему его гудеёй и прозвали. Уж не руда, но ещё и не железо.
Смальцой прозывалось всякое вещество, служившее добавкой к железу при выплавлении.
Ковали  только из железных сплавов. Но прежде варили гудею со смальцой в печи доменной, на древесном угле возжигаемой.

Воспалил кузнец печь древесным углём.
Покоптил лазоревый небосвод.
Разгорелось в печи пламя ярое.
Покорилось огню гудея со смальцой.
Отливал кузнец меч сурожьевый.

Возгорюнился удалой боец:
- Где мне меч взыскать для одной руки!
А в другую руку - кистень Гоян!
Подобру кто идёт к нам не трону того!
А со злом идёт – не помилую!

Услыхал кузнец торопиться стал.
Поднапружился и отлил Гоян.
Для того, кто Гой,  не жалея сил,
Лил мечи кузнец и Гояны лил.

Мы за нашу Рось постоим стеной!
Не дадим врагу покуражиться!
И стоит горой Атаман седой
И куёт мечи над Окой рекой.

Коловратом над ним – Солнце красное.
А в руке у него – Лунь серебряный.
Всё тому Луню покоряется,
Белоярому – усмиряется.