Если нет ничего

замирать от спонтанного слова, прикусывать губы, умудряться искать в каждом жесте напрасный намёк, загоняя под кожу надежду о тщетном сугубо, и пускать каждый день да хоть к чёрту, хоть на самотёк, уходить в дальний угол, обхватывать с дрожью колени, не давая к себе прикоснуться рассвета лучам, застывать вновь на месте, скрываясь там в собственной тени, — это всё, что нелепо вверяю своим же стихам.

завершая закаты, встречая ночные мотивы, не смыкать своих глаз, чтоб не видеть гнетущие сны. их сюжеты настолько глупы и порой примитивны, но мы даже во снах не бываем друг с другом честны, мы всё ходим кругами и ищем бессмысленный выход из таких лабиринтов, в которых один только вход, и та дверь запирается напрочь за спинами тихо. и тогда, как ни странно, решается общий исход.

и тогда не имеет значение слово «победа», потому что давно проиграли с обеих сторон, потеряли палитру живого и яркого цвета, и прощание слабо звучало почти в унисон, а высокие стены давили, и воздуха мало от того, что так душно, иль может, в груди так щемит? скорпион не упустит возможности в ход пустить жало. даже зная, что яд уничтожит, он не пощадит.

зашивать свои раны, грудную запаивать клетку, вспоминая, что осень остыла под грузом снегов, и с поверхности сердца сводить клеймо: «марионетка», не взирая на пытки давящих тоской вечеров, и слова, что не скажем, выбрасывать в ливней потоки, а потом наблюдать, как под солнцем они летят вверх, испаряясь подобно тому, как в огне горят строки, где написано чёрным по белому: проклят четверг.

проклят день, обещавший так много, но сделавший мало для того, чтоб сейчас подтвердился придуманный миф, что ещё не забылся тот смысл случайных касаний, что имеется мост через этот высокий обрыв. не напрасны ли мысли о сотканном внутреннем мире из того, кто бросает обитель уже насовсем? и зачем же границы наносятся только пунктиром, за который легко наступить и вернуть всё затем?

оказаться подбитой и сломленной вместо того, чтоб до конца смело выстоять, твёрдо идя по земле, предаваться всё тем же порокам сегодня, как в прошлом, доходя до отметки «смертельно» на жизни шкале, — это всё выливается в строки на белой бумаге, и уже не исправить ошибки, пустив время вспять. так абсурдно стоять от свободы в единственном шаге. если нет ничего, то и нечего, впрочем, терять.