Поэма о вечном

1. Вспышка

Вспышка в небе, и он, как ребёнок:
«Погляди! Что-то произошло!
 Где-то здесь, а не так отдалённо,
 что руками тревожит лицо.».

Велемир и прелестная Хэлли
любят в звёздах купаться вдвоём,
обожают вдвоём сквозь метели
в опустелый душой водоём.

Парень счастлив, а девушка молится!
«Почему?» - тихо спросит её -
«Для тебя это небо расколется,
что упало вдали, то твоё!».

И желанье для них загадается,
нарисуют его на звезде,
что упала и где-то рождается,
наслаждается в новой среде.

Ночь темна, но открытые веки
пропускают мечтанья в глаза,
завершают тоску в человеке,
подзывают его к небесам.

Она спит, а он встал и собрался
в путь-дорогу, где ждут фонари,
где он в детстве, как сон, заблуждался,
где не спят до утра дикари.

Там река, а за ней то падение,
та звезда, что его привлекла.
Просветленье не просит прощения,
но ему освещала луна.

Каждый шаг по мосту, словно колокол,
тот, что вечно поёт благодать,
и в следах просыпается золото,
только холодно стало опять.

Взгляд врага лишь под ноги бросается,
изучает шаги паренька,
излучает тот свет, приближающий
к той тропе, что ещё далека.

Но обманутым может быть время,
может годы свои подарить,
может тропы на вечер развеять
и, приблизив, потом отдалить.

И вмешалось оно, и растаяло
растоянье, проросшее здесь,
и предстал Велемир перед дьяволом,
чудесами встревоженный весь.

Люцифер пригласил его жестом,
не сыграв с ним свой истинный нрав.
-За себя спросишь иль за невесту?
Или в слове своём я не прав?

-Ты был вспышкой той яркой на небе?
-Я не вспышка! Я ангел без крыл.
Своё Царство я бросил на жребий,                только жребий его загубил.

-Я хочу на рояле божественно,
чтоб волнующим мой реверанс,
чтобы руки встречали торжественно,
чтобы в славе своей я погряз.

Велемир уходил, дьявол думал,
для чего тот про Бога сказал.
«Музыкант что ли ты неразумный,
раз неправильно поднял бокал?!».

Но исполнил он, всё же, желание,
и божественным станет рояль.
Дьявол сильный, но непослушание
не его, а людская деталь.

2. И с утра

И с утра ноты не произносятся,
они, будто в стихах говорят,
в Велемирову душу напросятся,
во всём мире они зазвучат.

Год исчез в списках старых событий,
и без Бога не пискнет рояль,
ноты мчатся иною орбитой,
наступая на чью-то педаль.

Велемир стал известнее мира,
свято верил - в мелодии Бог,
в зеркалах часто видел кумира,
а любовь угасала у ног.

«Не от Мира сего его Царствие!» -
своей Хэлли ночами шептал,
но, хоть в зной, хоть в морозы февральские
речью холод бездонный внушал.

Бьёт звонок, и дверь будет открытая.                Босиком, как богиня, прошла.
Перед нею глаза ядовитые,
и от них чуть с ума не сошла.

Помнит, как эти очи приснились,
бархатисто во сне голос звал,
и снежинки всё время кружились,
но дыханием снег согревал.

Пригласила она, но рукою,
будто кто-то с небес управлял.
Гость таинственный с тёмной душою
по прихожей, как царь, зашагал.

Долг желал он забрать, но к раздумьям
привёл за руку скованный взгляд.
Он не то, что бы неописуем,
просто, сердце стучит невпопад.

Велемир был растерян, испуган,
но ему тот в ответ: «Замолчи!
Ты в божественном ходишь по кругу,
чаще зря ты бессонный в ночи!».

-Ты возьмёшь мою жизнь или душу?
-А ты раньше не думал спросить?
Я здесь всё разбиваю и рушу,
но могу море света разлить.

Он уселся за стол, чтоб отужинать,
чтобы Хэлли немножко понять.
Его демоны - злое оружие,
против воли ушли отдыхать.

Солнца луч пал в его очертания,
ночь промчалась для них, словно час.
Пожал руку он всем на прощание
и в дорогу зачем-то погряз.

Шёл он быстро, не видя, не слыша,
не вникая во взгляды людей.
Он забрался туда, где повыше,
чтоб Отцу докричаться скорей.

-Мой Отец, почему так случается?
Почему путешественник я?
Где-то ночь, и всё зло просыпается,
где-то утро спасает меня.

Но ответ в тишине не послышится,
ведь ничем он не лучше других.
Может, где-то случайно разыщется,
и возвысится истинный стих.

Не вернулся, взлетать чтобы выше,
где гора, как родная ручью,
не свисают лгунишки-афиши,
безголосые не запоют.

Там деревья от солнца приятней,
а листочки без капель сухи,
белый снег, будто небу соратник,
дождь травинкам, как будто духи.

Лишь одно существо одинокое
в отражении он увидал.
Обездолено силой жестокою,
и не ангел он, а ритуал.

До заката стоял обездвиженный,
покорённый природой Отца.
Не побитый был и не униженный,
возрождённый с другого конца.

3. Предложение

Велемир на концерте изящен,
стал искуснее старый рояль,
будто Богу лишь принадлежащий,
как пред людом склонившийся царь.

Хэлль найдёт его чуточку позже
и застанет средь ласки девиц,
что красивей её и моложе,
глаз не видно их из-за ресниц.

Убежала, была не замечена,
не почувствовал он её взгляд.
Ломит сердце, душа покалечена,
тело молит её выпить яд.

За спиной Люцифер взял за плечи,
говорит очень нежно: "Пойдём".
"Почему для меня человечный?" -
ей пришло, как остались вдвоём.

«Я хотел взять должок с Велемира,
но, увидев тебя, я не стал.
Мне, хоть вечность ему дирижируй,
неизбежен таланта финал.

А тебя вижу я королевой,
не талантов, а мира всего.
Не твоё это петь на припеве,
стань владельцем того, что моё!».

Испарился, оставив в раздумьях:
«Почему в Люцифере тепло?
Почему у любви свои струны
и плевать ей, добро или зло?!».

Скрип дверей притворяется громким,
чтобы Хэлли успела "заснуть"!
И шаги его, будто по кромке,
аккуратнейший выбрали путь.

На неё он и грустно, и тягостно,
с сожалением жгучим глядит,
вдалеке, будто общие радости,
ведь у счастья не вечный лимит.

Вышел он, а в глазах слёзы тёплые
у неё, не спеша, расцвели.
Одеяло, как лёд, простынь - мокрая,
вот и выбор родился внутри.

Люцифер не спешил, знал он время,
не нуждался он в ритме часов.
Сам себе стал большой теоремой,
разгадать бы хватило веков.

Помог нищему, просто, подняться,
и все демоны, словно враги,
не желают ему подчиняться,
захотели свободы они.

Ведь считают добро только слабостью,
говорят: "Ты, теперь, не кумир!".
Хохотнул им в ответ своей радостью
и в подземный мирок опустил.

Крылья вновь со спины прорезаются,
заставляют на небо взлететь.
Он над городом так возвышается,
что безумно желается спеть.

4. Выбор

Стуком в дверь начиналось их утро,
Велемир Люциферу был рад,
поделиться желал новой шуткой,
но прервал его грома раскат.

«Помолчи! Ты нашёл свою вечность.
Я пришёл, чтобы долг свой вернуть.
Ты о Боге просил в первой встрече,
но божественным не был твой путь.».

За стеною вся слухом становится
несравненная, смелая Хэлль,
но не знает, к чему приготовиться,
с кем согреть ледяную постель.

«Хочу Хэлль! Всё решит твоё слово!».
Велемир был в раздумьях лишь миг:
«А талант, что тобою дарован,
он останется также велик?».

Словно нож, его лёгкие фразы!
«Я согласна!» - и вышла она. -
«Долг прости. Он, как будто зараза.
Добровольно уйду к тебе я!».

И стоял он один, весь растерянный,
наблюдая зачем-то в окно.
Лишь вчера он был самоуверенный,
но угасло его торжество.

Руки дьяволу сами целуем,
в невозможном найдя свой приют,
и последствия вновь не волнуют,
ведь не скоро они запоют.

Люцифер, снова крыльями найденный,
потому что кому-то помог,
потому что любил он отчаянно -
потому что сломался замок.

Пролетают денёчки с неделями -
а они не ушли в тёмный мир.
В мире жизни для них всё постелено,
и дорогу дождик не залил.

Кто достоин любви? Только, добрый?
Или тот, кто меняет сердца?
Кто у Бога был силой отобран,
или тот, кто у тьмы за Творца?