Двадцатидвухлетнее

            Вошла ты,
            резкая, как «нате!»,
            муча перчатки замш,
            сказала:
            «Знаете —
            я выхожу замуж».
                В. Маяковский

Что может быть проще?
Войти,
сказать спокойно:
«Знаете -
я люблю Вашего мужа!»
Сделать хорошему человеку
больно
и петлю
на собственной шее
затянуть потуже.

И я –
не лучше,
но ведь и не хуже многих –
таких как я окрест
пасутся стада.
Имея
холодный ум
и в меру стройные ноги,
его своим,
пожалуй,
не назову никогда.

А начиналось всё,
право,
достаточно просто:
Пришел смешной человечек,
расставил всё по местам.
И роста,
не то, чтоб громадного –
невысокого роста,
но гонор,
талант
и юмор
не умещались там.

Пусть невысок!
Зато
обаяния – море!
И темперамент такой –
не унести одному.
И кто мог знать,
что это
кому-то доставит горе?
Было ли это,
скажем,
известно кому?

Да!
Пожалуй, что мы
стали бы славной парой:
ниже меня на голову,
но выше –
на целых три,
с презабавной наружностью,
тридцать с хвостом
(не старый),
и я – двадцатидвухлетняя
лошадь,
как ни смотри.

И никогда
не любившая блондинов
с вьющимися волосами
(Боже,
какой позор!),
оставив свои дела,
семью и друзей
покинув,
готова за ним бежать,
не отводя
взор.

И в подсознательном
ожиданьи покоя
у ног его замереть
как у мира
основ…
Влюбиться в чужого мужа!
Да я
представить такое
раньше бы не сумела
в самом страшном
из снов.

02.11.97