Коммуналка

 
                I

Коммуналка – это кухня, командоровы шаги, 
Коридорчик, чьи-то лыжи, ступа Бабушки Яги,
Это комнатки для гномов, перестуки батарей,
Это ноги великана, что торчали из дверей.

Коммуналка – это космос, где растяпа, ротозей,
Разминулся я с царицей бедной юности моей.
Шамаханская царица! Вспомню сердце-западню,
И, рука, в ночной истоме,  страстно гладит простыню…

Мы любили, ревновали, доходило до беды,
Разлетались по квартире клочья синей бороды.
Шамаханская царица, усмирявшая войну,   
Вновь бросала Черномора в набежавшую волну.

Хохотал король мышиный, – вне пространства и времён,
Пел, и скипетром злачёным, перемешивал бульон.
И кружились в хороводе, как головки хризантем,
Семь голов его безумных, семь хрустальных диадем. 
 
А бедняжка крошка Цахес ждал, волнуясь, у плиты,
Что успеет, чай согреет, но – напрасные мечты.
Словно яма на дороге, живописна, хороша, –
Не отмечена флажками всем открытая душа…

                II

Инфернально и фатально, нас призвал на белый свет,
Ноту чистого безумья выдувающий кларнет.
И кричал король мышиный в ночь Святого Рождества:
«Отрекаюсь от престола, развяжите рукава!»

То потопы, то пожары, то неубран туалет.
Были битвы, да какие! Двое сбоку – ваших нет.
Что осталось? – Только память, в ней застыл, как в янтаре,
Дорогой товарищ Цахес, пролетавший на ядре.

Где ты, Цахес? Не приглажу, дорогой мой чародей,
Три волшебных волосинки славной лысинки твоей.
Где король мой? Где царица? Я зову – ответа нет.
Как разорванные бусы разлетелись семь планет.

Мы прощались, обнимались, говорили до утра.
Вию веки поднимали, запевали «Вечера».
Где вы, скромные застолья, дорогие голоса?
Кто-то – в землю, кто-то – в люди. Затерялись адреса…