Проза. часть 2

                Ч А С Т Ь   ВТОРАЯ


                17


                Нескромных  крайностей  любитель!
                Неположительный  герой...
                Где  твоя  тихая  обитель;
                Души  измученной  покой?
                Быть  может,  в  старости  ворчливой,
                В  отместку  юности  крикливой,
                Язык  прикусишь  наконец
                И  станешь  слышать  стук  сердец?
                И  сокровенность  монолога
                Откроет  таинством  « постук »
                И  ты  пойдешь  на  этот  звук
                Своей,  озвученной,  дорогой.
                Ну,  а  пока,  мой  друг,  пока
                С  судьбой  играешь  в  « дурака ».


                18


                Однако  -  гонг!  -  вернуться  к  Прозе,
                То  есть  любовнице  моей:
                На  брак  был  взгляд ее  серьезен,
                Но  старый  сводник  Гименей...
                Он  поутру  еще  в  кольсонах,..  -
                Когда  Марш  дядьки  Мендельсона
                Она  насвистывала  в  слух,
                Но  тот,  увы,  остался  глух
                К,  столь  ненавязчивой,  молитве.
                Она  сказала:  « Черт  с  тобой... »
                И  с  целомудрия  рукой
                Сошлась,  что  бес,  в  смертельной  битве.
                Но  силы  были  неравны,
                И  лавры  ей  от  сатаны!


                19


                В  конце  концов,  заметно  модно,
                В  объятьях  сразу  двух  веков,
                Не  одиноко  быть  свободной:
                Без  Гименеевых  оков.
                А  где  скала,  там  место  чайке...
                И  не  одной,  а  шумной  стайке
                Возможно  дружбой  послужить:
                Уж  коль  грешить,  так  уж  грешить...
                Как  говорят  теперь  -  по полной!
                Менять  перчатки  каждый  день...
                Стирать  их  нет  желанья  -  лень,
                Когда  так  трогательны  волны!
                Свободна  чайка  - лишь  в  полете.
                Ну,  а  скала,  пордон,  -  в  помете.


                20


                И  что  же,  думаете  вы,
                Скале  морской  в  остатке  делать,
                Когда  поверхность  головы,
                С  отлетом  чаек,  поседела?
                Да  ерунда...  Да  пустяки...
                Седеют  все  « холостяки »!
                Омоет  голову  прибой
                Своей  волнистою  рукой.
                А  амплуа  менять  -  уж  поздно...
                Нетранспортабельна  была
                Фанагорийская  скала,
                Да  с  морем  связана  серьезно.
                И  так,  с  мечтой  о  свежей  птице,
                Была  принуждена  смириться.


                21


                О  океан  крутых  страстей!
                Не  терпишь  ты  сопротивленья:
                В  противоборстве  только  злей
                Свирепых  штормов  проявления.
                И  твой  волнующий  напор
                В  тот  час  вступает  в  бурный  спор:
                Кто  рук  и  ног  проявит  действие,
                В  тебе  найдет  противодействие.
                « Смирись!  Сличись!  И  стань  как  я!
                Чтоб  в  штиле  солнца  жарь  померкла.
                А  ночью  небо  -  мое  зеркало!
                Луна  и  звезды  -  снедь  моя!
                Что  смотришь  в  небо  ты  с  тоской?!
                Здесь,  у  меня  на  дне,  покой! ».


                22
 

                Э,  нет,  заманчивый  герой,...
                Покой  твой  пахнет  мертвечиной!
                Я  -  снедь  твоя,  едва  покроет 
                Меня  волн  алчущих  пучина!
                Или,  качаясь  в  колыбели
                Ночного  штиля,  сон  о  мели
                Увижу  и,  « вина »  глотнув,
                Отправлюсь  трепетно  ко  дну.
                А  там,  что  крабы,  что  омары,
                Не  станут  требовать  билета...
                И  мой  обглоданный  скелет,
                Среди  галер  фрагментов  старых,
                Найдет  пристанище  свое.
                Нет,  это  право  -  не  мое!


                23


                И  так,  скала  -  мое  спасение.
                Зефир  ленивый  в  спину  дул.
                А  настроение  -  весеннее!
                Скалу  я  дважды  обогнул:
                Ищу  чреду  уступов  скальных,
                Чтоб  чаек  с  мест  согнать  их  спальных
                И  воцариться  наконец
                Над  пожирателем  сердец.
                Ему  осталось  облизнуться;
                Губами  глыбу  покусать.
                А  в  небе  чаек голоса
                Ей  обещают,  что  вернутся.
                Да  разве  против  я,  друзья!
                Скала - то  общая  -  ничья.


                24


                Мной  уважаемый  читатель!
                Какого  рода  б  ни  был  ты,
                Уверен  я,  что  ты  мечтатель
                И  соискатель  красоты!
                И,  во  владениях  Посейдона,
                Не  прочь,  на  острове  Гвидона,
                Тайком  « покняжествовать »  час,
                При  этом  вызвав  зависть  в  нас,
                Не  унесенных  в  детство  ветром,
                Но  приглашенных  погостить,
                Чтоб,  очерствевших,  нас  впустить
                В  души  гостеприимной  недра!
                Но  час  проходит  и  пора,
                Как  говориться,  -  до  двора...


                25


                Ну  что  сказать  мне  в  память  Прозы?
                ( Чтобы  сказать  -  не  жалко  слов ):
                Воспоминанья  тянут  слезы...
                Но  кто  из  нас  и  чей  улов?
                Скалу  поставив  ей  в  сравненье,
                Возможно,  я  тем  вызвал  мнение,
                Что  был  зависим  от  нее.
                Иное  мнение  -  мое:
                Не  вольна  Проза  -  мне  в  отличие:
                Она  не  вправе  выбирать  -
                Жить  в  муках  или  умирать.
                Она  хранит  в  себе  двуличие:
                Ни  умирает,  ни  живет.
                Она  того,  кто  призовет.


                26


                Бесспорно,  речь  моя  правдива:
                О  Прозе  -  прозаичен  стих.
                В  нем  рифма  в  образе  мотива,
                Как  литр  водки  на  двоих.
                Он  в  сочетании  созвучен,
                Но  безобразен  как  и  скучен!
                Хотя  и  смысл  передает.
                И  это,  право,  не  мое.
                Тому  есть  имя  -  « Стихоплетство »  -
                Гибрид  двух  жанров:  « ты »  и  « мой ».
                Но  я  иду,  иду  домой,
                Где  « твой »  и  « мой »  имеют  сходство!
                Ну,  а  пока,  скала  -  моя!
                А  я  - ее,  хозяин  я.


                27


                Кому - то  видится,  быть  может,
                Что  проза  -  родная  сестра...
                А  нет,  поэзия  дороже,
                Хоть  одного  они  двора.
                У  прозы  статус  дочеринства,
                А  у  « крылатой »  -  материнства.
                И  проза  внучка  Слову  есть.
                Ее  не  грех  порой  прочесть,
                Когда  за  мужем  та  не  глупым...            
                А  где  любовь  так  высока,
                Что  поцелуи  -  в  низ  пупка;
                Да  где  погони,  кровь  и  трупы...
                Подобной  прозе  имя  есть:
                « Я  в  Судный  день  худая  весть ».


                28


                Быть  может,  оттиск  впечатления
                В  душе  оставил  чьей - то  я,
                Совсем  не  схожий  с  умиленьем             
                От  прозы  чистого  ручья,
                В  слух  красноречием  журчащей
                И  живописностью  звучащей,
                Что  та  поэзия  без  рифм.
                Она  подобна  встрече  с  нимфой,
                Между  древесными  стволами
                И  прочих  зарослей  тайги,
                Где  леший  встретит  вас  в  круги  -
                Охотник  скор  за  головами.
                Навстречу  прозе  сделан  шаг,
                Чтоб  подчеркнуть  -  я  ей  не  враг!

               
                29

               
                Кто  мне  в  вину  вменить  готовый,
                Что  прозу  с  женщиной  сравнил?
                Прием  в  поэзии  не  новый...
                Но,  согласитесь,  образ  мил!
                А то,  что  женщины  бывают
                Различных  взглядов  и  скрывают
                В  шкафах...  скелетов  хитрый  смысл
                И  двоедушность  коромысел...
                Так  это  частные  уроки
                Мехов  их  душ,  дающих  течь.
                С  того  нам  должно  толк  извлечь,
                Взгляд  устремляя  в  их  истоки.
                Пишите  больше,  господа!
                Но  под - ответственно  всегда.


                30


                Ах,  куртизанки!  Эх,  гетеры!
                Ух,  проститутки!  Гейши  -  ох!
                О  жрицы  пламенной  Венеры!
                Какой  бы  был  переполох
                На  колобке  земном,  когда  бы
                На  нем  одни  остались  бабы...
                Ну,  то  есть  верные  мужьям.
                Как  возвеличился  б  изъян
                Натуры  женской ( в  женском  взгляде ),
                И  незамужних,  холостых
                Тянуло  б  в  храм,  а  не  в  кусты,
                И  мир  не  знал  бы  слова ( нет,  не  дяди! ).
                Кто  победил  лукавый  блуд,
                Тот  возвестил  народам  суд.


                31


                И  вот,  уж  я  почти - что  дома.
                В  прибое  пенится  вино.
                Моя  надежная  солома
                Копною  в  море  подо  мной.
                Когда  с  обрыва  сорвалась  ты?!
                За  что  отверг  тебя  « скаластый »?!
                Какою  силой  прочь  швырнул,
                Чтоб  ты  отправилась  ко  дну?!
                Стоишь  теперь  здесь,  « откисая »...
                Тускнеет  нежно  небосклон,
                И  золотой  на  нем  кулон
                Над  горизонтом  зависает;
                Гипнотизирует  меня,
                Ко  сну  прохладному  склоняет.


                32


                Устал  я,  право  же,  устал
                В  бесплодных  странствиях  надеждных.
                Начать  бы  с  чистого  листа,
                Притихших  вод  морских  прибрежных,
                Веслом - пером,  в  каноэ  музы,
                Да  без  философской  обузы,
                Иную  версию  писать
                Судьбы,  с  причалом  в  небесах.
                Да,  в  небесах  обетованных...
                Не  тех,  что  в  славе  наших  дел,
                Умов,  богатств,  красивых  тел,
                Так  бесполезно  много  званных   
                Туда,  где  есть  она  одна;
                Одна  на  всех  -  кому  видна.