Я тебя помню

Бесчисленно лет протащилось по миру, а я тебя помню.
Я помню ошмётки пропыленной рвани на грязной соломе.
Обкусаны ногти до мяса, и пьяный, бессмысленный ропот:
ты выл исступлённо, что с дьяволом пропил чумную Европу,
что с ним под вино поедал загнивавшие детские рёбра
и туши отцов их, на самые вилы бросавшихся с рёвом,
что люди и после погибели всё же от страха бежали,
что после обеда безумно прекрасны на трупах пожары.

Истёрлось, затихло, забылось, замолкло — а я тебя помню.
Всё так же вокруг тебя мир обезглавлен, раздавлен и сломлен,
всё так же в душе твоей вечно кроваво, смертельно и остро —
и ты появился неслыханным монстром в разгар Холокоста.
Считая весь мир порождением яда какой-то химеры,
любил выпивать, что дороже и крепче, без всяческой меры,
а после рыдал, что с похмелья раскаянье в каждом бокале,
отчаявшись напрочь, глотал безуспешно цианистый калий.

Сто тысяч концов триждыклятого света, но снова и снова
его возрождает безвестного беса безвестное слово,
и небо опять загустело и солнце из крови скатало.
Несут доктора бесконечную чушь о синдроме Котара.
Но всё же ты здесь и ты пьян, это значит, что что-то наступит.
Ты вновь вспоминаешь горящие трупы, ожоги и струпья,
хрустальную ночь и дымящие печи, заходишься в стоне,
что это не ты... Но взгляни, я с тобою — и я тебя помню.