В раю

Куда несусь я, голову сломя, 
То наспех прицепив за плечи крылья,
То падая коленями на камни?
Не чувствуя ни холку, ни стремян
Той лошади, исчезнувшей за пылью,
На полотне, вколоченном в подрамник.

Смогу ли разглядеть я свой конец,
Когда не помню хрупкое начало,
Оставшись на плаву, спасая душу? …
Лишь память - надоедливый истец
Чтит тех, кто не нашел во мне причала,
И не найдет теперь, кричит, я трушу
Гулять по тропам грушевых садов,
Где белый цвет для глаз едва терпимый,
А люди, будто смазанные пятна,
Лишенные и лиц, и голосов,
Но все они любовью одержимы…
А у меня ладони пахнут мятой…

Но слышен уже скрежет жерновов,
И ты для них готовишь наши зерна,
А я шепчу на расстояньи метра
Слова, что не изменят ничего…
И белое становится вдруг черным,
Качаемое дуновеньем ветра…

Обуглены цветущие сады,
И грудой хлама – сброшенные крылья
У дома, с перекошенною дверью,
Где пальцы греешь мне уже не ты…
А день вовсю гремит об стол бутылью
И наливает мне в стакан неверье…

Но жажды нет, и пить отраву лень…
Мне не найти себя среди смиренных,
Пока топорщит лист изнанка слога.
Во мне любви, что смуты в ссудный день…
Не лучше ли покрасить новым стены
В раю, забытом и людьми, и богом…