Безумно и взаправду

не знающая толк в своей свободе,
теряющая время в пустоте,
я знаю — на пустынном небосводе,
в удушливой и зыбкой темноте,
в последний миг решающий и главный,
когда занесена рука с ножом
над прошлой мной, давно уж неисправной
и сломленной в квартале городском,
вдруг дрогнет пульс, и несколько ударов
почувствуются в шее и висках.
не хватит сил покончить с той, что даром
оставила себя в твоих руках.

глаза тоску не скроют, поминутно
теряя их привычный прежний блеск.
спадут на плечи грузом наши будни,
и каждый слабый, незаметный жест,
без слов, которых нет уже подавно,
собою воззовёт к тебе теперь:
«пусть близок стал ко мне совсем недавно, —
будь самой горькой из моих потерь,
туши огонь души моей бензином,
оставь сгорать и стань ко мне спиной».
никто не виноват, и нет причины,
что сделала бы нашу жизнь игрой.

нет зла сильней и жёстче, чем привычка,
под кожу запускающая яд,
имеющая к душам всем отмычку —
родной до боли и томящий взгляд.
и сердце только щемит от того, что
нарочно искру зажигаешь в нём,
огонь разводишь тёмной, гиблой ночью,
и после покидаешь серым днём.
никто не думал: риск не так оправдан,
и ты не знал, насколько я могла
любить тебя безумно и взаправду,
вот только пепел поглотила мгла.