В гостях

На свет извлекается фотоальбом,
В нем – сплошь незнакомые лица:
Младенец и бабка с пушистым котом,
Моряк, в длинном платье девица,

Какой-то старик возле хаты в гробу,
Коза и мордатый ребенок,
Вот сельский мудрец семи пядей во лбу,
С ним рядом – свинья и теленок.

Листаю страницы, киваю слегка
На россказни тетки Ненилы,
И душу корежит такая тоска,
Что выдержать просто нет силы.

Друзья, я клянусь, нету скуки скучней,
Чем пялиться в старые фото –
Одни незнакомцы сплошные, ей-ей!
И трудно скрывать мне зевоту.

«Вот это Одарка, – Ненила журчит, –
А это Володькина тетка…»
Над ухом ленивая муха жужжит,
И в воздухе пахнет селедкой.

Устало толкаю жену под столом –
Мол, выдержать моченьки нету,
И хочется крикнуть, погромче притом:
«Карету! Скорей мне карету!»

Но вдруг всё смешалось, пошло кувырком,
Как будто примчался конь блед,
Как будто раздался убийственный гром.
«Кончай! – крикнул дядька. – Обед!»

Закрякали утки, замекал козел,
В смятенье корова упала…
Бутыль самогона нисходит на стол –
И жить сразу радостней стало.

И убран в комод надоевший альбом,
Бегут по щелям тараканы,
Все больше белеет супруга лицом –
Налиты до края стаканы.

Эх, раз! Еще раз! И еще повторить!
За Ваньку! За бабушку Домну!
Теперь до утра я могу говорить
Про каждое фото альбомное.

За Гришку! Володьку! За деда Кузьму!
Земля тебе пухом, Гаврила!
За Верку-сеструху, за Зинку-куму!
Тащи самогона, Ненила!

За Феньку, за Веньку...
Илью бородатого... Ребенка мордатого...

«Ах, это сынишка Мыколы?» – «Ну да!
Того, что под трактор попал...»
«А это Петро? Что, уехал? Куда?» –
«Он в городе дворником стал».

Так пьем за Петра! И за деда Кузьму!
Земля т-тебе п-пухом... Гаврила!
За Любку-сеструху, за Варьку-куму!
Тащ-щи... ик!.. сам-могона... Н-ненила!

За Феньку... За B-веньку...
Тащ... щи... сам-могона...

Июль 1979
Васютинцы