Сорок второй

(фронтовая сага)

Скользнув с плеча платком вдовы-солдатки,
Упала ночь. В домашней тишине
Перебираю старые тетрадки
Воспоминаний деда о войне.

Раскрыл одну, без выбора, навскидку...
И съежился от пересвиста пуль.
Там медсестра бойца на плащ-накидке
 Тащила с поля боя, словно куль... .

Бил пулемет, сминая фланг атаки.
Еще чуть-чуть... И вдруг огонь затих...
И кто бы знал, что немец вывел танки,
А здесь одна винтовка на троих.

И был сигнал - зеленая ракета -
Всем отойти (бывает на войне).
И лишь комбат, встав в рост, из пистолета
 Стрелял в упор по танковой броне.

Да с ним боец - парнишка лопоухий,
Сибирячок - садил с винтовки в щель...
Но тут осколок, чуть побольше мухи,
Ударил в грудь, прошив его шинель...

И медсестра тащила, прикрывая.
Он был в сознаньи, только умолял:
-Прошу тебя, оставь меня, родная,
Отвоевался, видно, отстрелял.

А можешь ты, пусть я тебе не любый,-

И рвался встать, и маму тут же звал,-
Поцеловать меня, сестренка, в губы?
Меня никто еще не целовал...

Меня... Володькой,- шепчет он без силы.
-Я сам из Омской, там родные ждут... .
-Ты не молчи, прошу, солдатик, милый.
Меня, родной, Наташею зовут...

Он умирал. Она его тащила
 Под канонаду флотских батарей.
И, словно бы, таинственная сила
 Хранила их с молитвой матерей.

Назло смертям, всем пулям и осколкам,
Колени - в кровь. Тащила, как могла...
И на закате ротная двуколка
 Их в ближний тыл обоих довезла.

И был санбат, был спирт, хирург уставший.
И снова - боль, до крошева зубов...
Тепло ладони маленькой Наташи,
И первая Володькина любовь.

 ... А впереди был фронт, была разлука,
Еще рекой, три года, - пот и кровь.
И смотрит с фотографии на внука
В огне войны рожденная любовь.