Корнет Ржевский. Фридланд. Июнь, 1807

 
- Гусары, рассыпаться! Бьём с тыла! Корнет, к ноге! Не хватало ещё тебя потерять в первом же бою!
Лейб-гвардейский ротмистр князь Абамелек с полуэскадроном заходил в тыл атакующим французским кирасирам, обтекая их с фланга. С другого фланга неслись еще два взвода. А перед кирасирами вместо только что стоявшего тут эскадрона гусар лежало поле, с утра усеянное трупами, с метавшимися по нему конями без седоков.

С утра на правый фланг русской армии обрушились пятьдесят эскадронов французской тяжёлой кавалерии - кирасир и драгун. Навстречу им вылетели тридцать пять эскадронов гусар и улан, и закипел бой. Первое нападение принял на себя Гродненский гусарский полк. Он дрался отчаянно и держался прекрасно.
 Александрийские гусары, недавно возвратившиеся с откорма лошадей, тоже были выше всяких похвал: атаковали во фланги и с тыла, рассыпались перед сплоченными ударами тяжёлой конницы и снова рвали французов с тыла. Но и французы твёрдо держали натиск, и даже расстроенные, быстро собирались в эскадронный строй и снова атаковали, не укрощаясь ни в отваге, ни в наглости.

Вот и сейчас, когда лейб-гусары ударили с тыла, они резво оборотились, и началась отчаянная рубка, уже без строя и правил.
- Корнет, тебе клинка не жалко? Ну что ты его по кирасе лупишь? Только звон один! - и ротмистр, жалея французскую чистокровную кобылу, одарил её по морде голоменью сабли. Лошадь взвилась на дыбы, кирасир соскользнул из седла под ноги перебирающих копытами коней. Какое-то время он пытался удерживать узду, но ротмистр взмахнул саблей еще раз.
- Корнет, коли своего в задницу живее - не убьешь, но и седок из него уже никакой! - продолжая орудовать саблей, поучал ротмистр, - ну как ты рубишь, как рубишь? с оттяжкой руби, это же сабля, а не колун! Из боя выйдем… Хха!!... непременно пошлю весь эскадрон к казакам на выучку. Виданое ли дело… Хха! хха!!!... в прошлой схватке эскадрон драгун порубили, а на месте… Хха!!!... десяток убитых, остальные разбежались, хоть вроде в крови все… а казаки рубят с одного удара от седла до задницы! Хха, растудыть твою маман! Ага, канальи, побежали! Коли его в филейную часть, корнет!

Кирасиры, не выдержав схватки, откатывались на опушку. Ржевский вытащил из седельного ольстера пистолет и, недолго выцелив, пальнул в замыкавшего лейтенанта. Тот, взмахнув руками, выпал из седла, зацепившись за стремя. Послушная лошадь встала, как вкопанная, но седок не поднимался.
- Ого! Изрядно, корнет! Часто тренировались?
- Три раза в неделю, ваше сиятельство! А иначе навык потерять можно. Так еще отец учил.
- Корнет, можно без титула. Тем более в бою, а не на императорском плацу. И впредь знай: равенство везде, где звон гусарских шпор! Иначе у нас в полку придётся с каждым вторым расшаркиваться - штабс-ротмистры князь Роман Багратион и граф Салтыков, ротмистры принц Витгенштейн, граф Бенигсен-младший… да и прочих хватает.
- Давыд Семёнович, да как можно? Вы меня вдвое старше!
- Да, старость - не радость. Генерал Ласалль уверяет: Tout hussard qui n’est pas mort a trente ans est un jean-foutre, а мне уже на три года больше. В отцы я тебе не гожусь, считай старшим братом, но и спрошу в случае чего строго, по-родственному.  Гляди, гляди, корнет! французы пушки в тыл тащут - не иначе, наши уволокли. Скачи к Бороздину и Забелину, скажи, что я велел пушки и пленных отбить. Негоже казённым добром разбрасываться! и сам оставайся пока там для связи.

Штаб-ротмистров уговаривать не пришлось, гусары сорвались в бешеный галоп тотчас по получении приказа, настигли и порубили не успевших убежать французов.
- Подполковник Свечин, Воронежский мушкетерский полк. Благодарю за спасение, ротмистр!
- Как же вы, полковник? Такой пассаж…
- Убью интенданта! Прислал вместо картечи к 6-фунтовым пушкам 3-фунтовые заряды с ядрами и картечью, и 12-фунтовые гранаты! Чем отбиваться? И пехота сбежала, остались без прикрытия, банником на лафетах много ли навоюешь? Даже пушки заклепать не успели… Спасибо, господа!

Забелин повергулся к Ржевскому:
- Корнет, берите полувзвод, полковника с его людьми, и гоните пушки в тыл, а мы с Бороздиным тут французов задержим, ежели что.
Лошадей в упряжках не хватало - по паре вместо четырёх, и пушки тащились еле-еле, хоть артиллеристы и пытались помочь бедным конягам. Хорошо, что они хотя бы были привычны к выстрелам и разрывам - не рвались из постромок.

- Ваше высокоблагородие, - обратился Ржевский к подполковнику, - а кроме этого "подарка" от интенданта, в зарядных ящиках что-нибудь есть?
- В передках есть холостые заряды для сигнальной стрельбы, да что в них проку?
- А что, если сначала зарядить шестифуновую пушку холостым, а потом поставить обёрнутый - да хоть в рукав рубахи, лишь бы в стволе плотно сидел! - трёхфунтовый заряд? Ведь не просто пальёт, а еще и полетит дальше - пороховой заряд ведь будет больше, а вес ядра или картечи меньше вдвое? Тогда и трёхфунтовиками можно стрелять!
- Не положено!
- Полковник, да вы вообще могли эти пушки потерять вместе со своей головой! Бой идёт! А мы тут ездим туда-сюда… С интендантом разберёмся, если Господь в бою милует, а сейчас кавалерии огонь нужен! Вот и холмик на три пушки как раз! Решайтесь, полковник! Не выйдет - отходим дальше, а ежели получится, пусть даже неточно - не убьём, так напугаем! Гусары, за холм!

Свечин крякнул, повертел головой, определяя расстояние до супостата, и указал своим пушкарям на холм:
- Ставим пушки тут! Коней в укрытие! К бою!
Сам аккуратно обмотал первое трёхфунтовое ядро вместе с зарядом оторванным куском рядна на толщину пальца, скомандовал:
- Заряжай! Наводи!
- Не долетит, вашвысбродь! - засомневался канонир.
- Наводи! Пли!
Пушка гулко рявкнула, выбросив длинный язык пламени и клуб дыма. Откат был вполовину от обычного. Полковник считал: "Отче наш, Иже еси на небесех! Да…"
На этом слове ряды построившегося к атаке драгунского полка шарахнулись от центра, в строю образовалась брешь, одна из лошадей понесла было седока в поле, но через несколько саженей упала и забила ногами в агонии, подмяв кавалериста.

- Благодарю за совет, корнет! Прислуга, заряжай, как я! Рядна не хватит - рубашки рви! Расстояние - верста и сто саженей.
- Рад, что удалось! Ваше высокоблагородие, а молитва - для отсчёта времени?
-Да, корнет! Так проще, чем с хронометром: на каждом слове свое расстояние до цели, даже считать не надо, была бы привычка. Первая, пли! Вторая… Третья… Однако, они настырны! Глядите - они гонят ваших гусар прямо на нас! Я даже стрелять не могу!
- Полковник, картечью, ради Бога! - наконец, сообразил Ржевский.
- Картечью! Холостой и двойной заряд картечи! - скомандовал Свечин.
- Полковник, велите приготовить гранаты и пальники!
- Я же говорил, корнет, они 12-фунтовые, у моих пушек калибр меньше! убью интенданта!
- В крайнем случае запалим и скатим их по склону, если решат атаковать в лоб!

Ржевский вышел на кромку холма. Забелин вёл отступающих гусар, Бороздин замыкал отряд, следом несся эскадрон французских драгун. Забелин, заметив корнета у пушек, что-то закричал. Бесполезно… Ржевский поднял руки вверх, потом развёл их в стороны. Гусары, уже бывшие в сотне саженей от холма, по приказу Забелина неожиданно рассыпались вправо и влево, огибая холм. Французы оказались в полусотне саженей от направленных на них стволов. Свечин скомандовал:
- Пли!
Когда дым снесло ветром, стали видны французы. Картечь проломила в их рядах три широких кровавых просеки, но не остановила живых. Полковник скомандовал:
- Пали! Кидай!
Десяток гранат, даже не освобожденных от картузов со шпигелем и пороховым зарядом, шипя и дымясь, покатились по склону навстречу супостатам. Канониры скрылись за кромкой холма. Там загрохотало, засвистело, пахнуло жаркими дымными всполохами горящего пороха. И наступила неожиданная тишина, прерываемая стонами раненых. Потом из-за холма вылетели забелинские гусары, рубя оставшихся в седле, не успевших подскакать к холму драгун.
На холм взошёл Бороздин, поискал глазами Ржевского:
- Ну-уу, корнет! Объясните, что тут творилось? У вас же гранаты не той системы?
- А кто сказал, что их надо обязательно в пушку засовывать? Они и так хорошо рвутся, главное - гранатную трубку запалить, катнуть подальше и отскочить побыстрее!
- Ты придумал?
- Ну, я…
- А стреляли чем? Тоже ты присоветовал? Иначе, если бы полковник сам додумался, он бы уже давно сам и стрелял!
- Я! А что они тут… Меньше - не больше, обмотай заряд портянкой потуже, чтобы в стволе не болтался, и пали! Как-нибудь да вылетит! Меня ещё отец суворовским наказам учил: "Не держись устава, аки слепой - стены!" А уж в бою - тем паче!
- Лихо! Доложу Абемелеку, что молодцом держался! Ладно, пехота подходит рубеж держать, мы своё дело сделали, возвращаемся к полку.

***

Бой на правом фланге стихал, но на левом французы теснили пехотные полки Петра Багратиона, прижимая их к реке. Князь вздохнул:
- Не удержится наш генерал-лейтенант. А всё Беннигсен с его нерешительностью в начале боя! Наш Роман за старшего брата переживает, места себе не находит.
Повернулся к Ржевскому:
- Ну как тебе бой, корнет? Ты, вроде бы, неплохо держался.
- Честно, Давыд Семёнович? Как в тумане! Грохот, в дыму кони мечутся, французы лезут, как тараканы… Настырные лягушатники! Как нагло на пушки лезли! Я уж думал, опять до сабли дойдёт! Хорошо, гранаты сработали как надо, и Бороздин с Забелиным наших гусар на них спустили - мало кто ушёл!
- Ну уж и мало! Не меньше взвода, как Забелин докладывал. За сметку у артиллеристов хвалю! Хочешь, брату тебя порекомендую? - он меня на шесть лет старше,  подполковник в гвардейской артиллерии. Или гусарам в любви больше везёт? Понимаю, дело молодое…
- Не вгоняйте в краску, Давыд Семёнович! Гусары - душа армии: и авангард, и разведка, а надо - и в тылу у супостата панику навести можно дальним рейдом.
- Да ты стратег, я погляжу! Далеко пойдёшь, если с умом будешь воевать, а не очертя голову. Отец ведь тоже из служивых, ежели ты Бороздину суворовские наказы излагал?
- Да, он с ним вместе у Кинбурна с турками дрался в 1787, в октябре. Александра Васильевича тогда картечью в бок ранило, и отца в том же бою крепко зацепило; подлечили, но вышел в отставку. А через пару лет и я родился.

- Ладно, значит, о службе знаешь из первых рук, уже хорошо. И всё же - будь осмотрителен. Полковник наш, Загряжский, понёсся на драгун впереди всех, увяз в свалке, порубили его изрядно и в плен утащили. А ему эскадроном командовать надо, а не саблей махать, для этого мы есть! У нас в полку ранены ротмистр Трощинский, поручики Коровкин и Деханов - но там огнестрельные ранения, от пули и ядра не увернёшься… И нижних чинов только убитых полсотни будет, а уж раненых! Хорошо еще, что французы тоже толком рубить не умеют. И лошадей строевых мы, почитай, целый эскадрон потеряли…

А на левом фланге всё яснее слышалось, как ликовал француз, бой заканчивался в пользу Наполеона.

"Ладно, повелитель Европы, мы еще встретимся!" - решал про себя корнет, отступая с поредевшим полком к переправе через Алле.