Две фотографии

 Две фотографии.

Лежала фотография в бумагах.
На полке этажерки, у окна. 
И у людей, у тех, что в доме жили, 
Не вызывала чувств болезненных она. 

Лишь изредка, копаясь в документах, 
Нечаянно наткнувшись на неё,
Отец возьмёт, вздохнёт, положит... 
И снова дело делает своё. 

Другая, - в чемодане находилась.- 
Шабашник Вася вещи в нём хранил. 
Телятник в Усть - Медведицком он строил. 
На третьем отделеньи тихо жил. 

Печатали те фотки в сорок третьем. 
В то время людям жИлось - нелегко. 
Хороший мастер, видно, был фотограф. 
Печатали их с кадра - одного.

И, вот, однажды. В год семидесятый, 
На двадцать третье февраля. Бежит 
Седов Василий к моему ГАЗону, 
В котором батька под хмельком сидит. 

Дверь распахнул, кричит: - Меня ты знаешь? 
Конечно знаю, - батя говорит ...
- Нет, ты подумай... Может, всё же,  - вспомнишь?
- Отстань Василий..  Голова болит...

А, дядя Вася, из кармана фотку, 
Газетой обернУтую достал... 
И бате моему, как драгоценность, 
И как реликвию святую - в руки дал... 

Отец взглянул, бледнея очень быстро, 
Предательские губы затряслись, 
С сиденья спрыгнул, протрезвев - мгновенно..! 
И папа с дядей Васей, обнялись. 

Стояли- долго...  плача потихоньку...
И, даже всхлипов было не слыхать...
С фуфаек их потрёпаных рабочих,
Слеза не успевала высыхать.

И слышалося только, -Васька..., Васька...!
И гладил полчанИна по щеке.
В ответ звучало тоже -  Жорка... , Жорка...!
Как будто отзвук где - то...  вдалеке...

Взглянул на фото я, знакомое мне с детства,
Там трое молодых солдат стоят.
Один, что в центре, развернул гармошку.
Все, улыбаясь, в обьектив глядят.

Мне объяснили, - где, когда снимались...
Рассказ был прост. Поведали о том,
Что по дороге к фронту....вдруг... фотограф...
Снимались в городке прифронтовом.

Один - мой папа. А другой - Василий,
А в центре, вроде, Лёшка - друг стоял.
Он только лишь растягивал гармошку...
И сроду на гармошке - не играл.

Зашли в сельпо, бутылку там купили.
И - быстро в хату, прямо через двор,
Закускою на кухне стол накрыли...
По рюмкн выпили, начАлся разговор...

Я - не был за столом, я - просто слушал,
В соседней комнате тихонечко сидел.
Узнать побольше о прожИтой жизни
Отца родного, очень я хотел.

Была беседа длинной, до рассвета
Плыла картина жизни предо мной.
Страданья ,горе, радости Победы,
На век в себя впечатал разум мой.

Пишу я это - для детей, для внуков.
Быть может, прчитав мою тетрадь,
О маленьком кусочке жизни деда -
Удастся Вам, родимые, узнать.

Теперь я опишу о том, что слышал,
Что из рассказов двух людей понЯл.
Нет, пьяными они никак не бЫли.
Я опишу, как это представлял.
.......................................................
В сорок втором - шестнадцать ему было.
В Германию фашист его погнАл...
Но только повезло тогда мальчишке, -
С товарищем из плена - убежал..!

До фронта добирАлися - лесами,
А по открытой местности ползли...
Картошку в огородах воровали...
Сырую грызли... Ели - что могли...

Худые, измождёные, но с верой,
ДобрАлись до прифронтовой реки...
И тёмной ночью - реку переплыли...
Боясь, чтоб не заметили враги.

Определяли фронт по выстрелам, по взрывам.
Сигнальные ракеты помогли.
И - по кустам, воронкам и канавам.
Но, всё ж, они до наших - доползли..!

В траншею спрыгнули, а силы больше - нету...
Но счастлив - каждый, и - безумно рад..!
И тут ребятам, в лица их худые,
Упёрся наш, советский автомат.

Усатый дядька, в звании "ефрейтор",
Ребят усталым вглядом оглядел...
В блиндаж велел вести, чтоб доложили.
И допросил мальчишек офицер.

Их накормили кашею казённой.
Был у харчей солдатских вкус - такой..!?!!
Что старый повар, много повидавший,
Слезу обильную смахнул с щеки рукой.

Направили их в тыл. Опять - допросы...
Обязан контрразведчик допросить.
Потом, призвали в армию, в солдаты.
В зенитчики. Снаряды подносить.

Вот там, отец Василия и встретил
Сдружились. Им же вместе воевать
Чтоб супостата со своей землицы
С таким же парнями изгонять

Под Горьким батарея их стояла,
Завод пыхтел, продукцию давал.
От вражеских налётов самолётов -
Автозавод солдатик защищал.

А немцу, чтоб добраться до завода,
И дело своё злое совершить,
Необходимо было - непременно, -
Их батарею в клочья раздолбить.

От взрывов на дыбы - земля...! вставала..!
Но в щель от самолёта не сбежать.
Когда он бомбы на тебя бросает,
Обязан из зенитки ты - стрелять..!

И, получается, - дуэль с врагом порклЯтым, 
Снаряд подносишь, а старшОй глядит, 
То ль, мы его собьём...  или - скорее 
Его гостинец к пушке долетит. 

Ну, а, - бывало, и нередко даже, 
Одновременно драма просквозит... 
Орудье в клочья, корчатся ребята... 
Но и фашистский самолёт - горит. 

А, как - то вечером, уже почти в потёмках, 
Когда катились сутки наизлёт, 
Их батарея,  по чужой ошибке, - 
Свалила наш - советский самолёт... 

Штраф-батареей - батарея стала... 
И, чтоб солдат примерно наказать, 
Направлена была под город Лугу... 
Блокаду Ленинграда прорывать. 

Установив орудья напрямую, 
Чтоб легче бы было танки выбивать. 
Всё замерло, и было даже можно 
Удары сердца своего - считать..! 

Был - страшный бой! И было - много целей... 
И дело доходило до гранат. 
Из батареи - трое уцелели. 
Солдата два и командир - сержант. 

Лишь, трое пережили - ад кромешный. 
Тот скоротечный, рукопашный бой... 
Когда снарядов для орудий нету, 
А ты - живой ещё, живой..!!! Ещё - живой... 

В штыки! - рванул остаток батареи...
Стрелял, колол, рубил, рукой душил...
И - дрогнул враг - под натиском солдата..!
Хоть, неохотно он,  но всё же - отступил...

Пехота перешла в контратаку...
И мимо танков, что горят,  дымят...
Ушла вперёд, под грохот канонады,
Оставив позади троих ребят...

Он ползал по разбитой батарее,..
Кого -то отрывал... Кого -то --звал...
Ни одного живого не осталось,..
Никто на зов его - не отвечал...

Он плакал не от боли, а от злости.
Их в батарее было - сорок пять!..
Теперь в живых осталось только - трое!..
А сорок два, в земле будут лежать.

Парнишку подырявило немного,
-
Осколки в бок..., да в локти..., по рукам..,
Да пуля немца кусанула ногу..,
Остался жить - назло своим врагам...!!!

В санбате подлечили, подкормили.
Но в полк зенитный больше не попал.
В пехоту пацана определили.
И автоматчиком он дальше воевал.

Прошёл он Польшу. Побывал в Варшаве.
Германии границу перешёл. Брал Кёнигсберг.
Опять был дважды ранен.
В Пилау - городе, любовь свою нашёл.

Попалась девочка, на год его моложе. -
Солдат влюбился по уши свои.
Их расписали в штабе батальона
И были то - родители мои.

Он до Берлина не дошёл, хотя, хотелось.
Он говорил, что, мол, - не повезло...
Ну, может быть, дошёл, кабы послали...
Да, только, вот, - раненье подвело ...

Спросил его однажды: - Как, - случилось ?
Где миг тебя ПОБЕДЫ захватил?
Что делал ты? Ответил очень просто -
- СИРОТ ГЕРМАНСКИХ КАШЕЮ КОРМИЛ.

Теперь батяни нет на белом свете
И, горько мне сейчас осознавать,
Что мало приходилось говорить с ним.
И время ему мало уделять.

Я благодарен Богу  -бесконечно.
Меня, что наградил - таким отцом..!
На свете, самым лучшим человеком.
Добрейшим. Благороднейшим притом.

Святая РУСЬ. А почему - СВЯТАЯ ?
Не от того ль, что русский наш - СОЛДАТ
Шагал к Победам,  жизни не жалея..!!!
Я верю, что - СОЛДАТ  России  - СВЯТ!!!

Леонид Чигарев.
22. 04. 15г.