Зал дегустации

     На Кубани есть интересный городок под названием Белореченск.
Он находится в семидесяти пяти  километров   от Краснодара, и не доезжая, двадцати пяти – до Майкопа.
    Основали его в средине позапрошлого века,  как крепость, казаки.
 И постепенно его территория и население увеличивалось. Кто только не селился в нём, это были народы, как с севера, так и с юга.
Это я рассказываю по той лишь причине, чтобы вы представили, какое население получилось от смешения разных по духу, по крови и темпераменту людей, про которых я расскажу ниже…
    Одной, из достопримечательностью этого города, был пищекомбинат и даже не сам комбинат, а находящийся на нём склад со спиртом.
    Он был необходим для поднятия крепости вина, которое производили на пищекомбинате из молодых вин,  привозимых из  колхозов  и совхозов.
   Винматериал, проверяли в лаборатории на зрелость, фильтровали доводили до кондиции и нужных градусов с помощью спирта, а потом наливали в бутылки с этикетками.
     Когда я  в первый раз увидел склад, то подумал, что это какая-то зона и живут там зеки. Правда, вышек там не было, но высокий забор с колючей проволокой в два ряда, и несколько огромных собак, которые с лаем бегали по
периметру, производили удручающее впечатление.
 А заведовал этим складом довольно  серьёзный мужчина интеллигентного вида, который подчинялся только директору, и всегда был трезв и аккуратно выбрит. Он кормил собак и командовал сторожами. Почему он не пил и не давал своим подчинённым этого делать, ходили  целые слухи и даже легенды. Одни говорили, что он  слаб здоровьем, другие  - закодировался,
а третьи, что у него такая зарплата, что он даже  дышать парами спирта не может. И хоть мужчина был с виду нормальный, все его звали за глаза - Борман, видно это прозвище пристало к нему, после фильма «12 мгновений весны», а как его имя было на самом деле, ни я, ни  другие не знали.
  Так многие  работники и ходили вокруг этого злосчастного склада с угрюмыми лицами.
  И вот когда становилось совсем невмоготу, отыгрывался пьющий состав пищекомбината на вине, которое находилось в больших цистернах из блестящего металла, стоящих в два этажа,  на территории. Они никем сильно не охранялись и находились, в аккурат, напротив столовой.
    А надо сказать, что директор пищекомбината задумал на втором этаже столовой, сделать зал дегустации продукции.
    Но все-то знали, что по большому счёту, это должен быть банкетный зал и ещё небольшой кабинет для начальства.
   И получилось так, что пригласили нас сделать художественное оформление.
   Когда мы приехали, чтоб посмотреть объект, то там ,во всю, кипела работа: на пол клали дорогой кафель, стены облицовывали песчаником  с красноватым оттенком, а на потолок крепили обрешётку, для монтажа лепного потолка из гипсовых плит. 
   Мы переглянулись – понятно,  откуда всё это изобилие дефицитного материала, такой Клондайк за колючей проволокой иметь, ещё и не такое можно построить. Нам же оставалось сделать декор и витражи, для зала и кабинета.
    Мы сделали эскиз и поехали назад изготавливать декоративные элементы.
   Работа заняла у нас с нашими художниками  почти полтора месяца.
Это были большие, вырезанные из гипса, и покрытые бронзовой краской медали, которые можно увидеть на этикетках вин и коньяков, а на окна мы изготовили витражи в стиле «Барокко». Когда же привезли работу для установки, зал был почти готов, только не большая бригада из трёх человек стояла на строительных козлах и монтировали гипсовые плиты на потолок.
   Мы познакомились, и оказалось, что бригада, можно сказать, интернациональная: бригадиром был – армянин по имени Варо  и два рабочих, один русский  - Юра, а другой – адыг Аскер.
     Объединило их, как мы дальше  поняли - любовь к искусству и креплённому вину.
   Жили   и отливали   гипсовые потолки, они тут же рядом, вход у них был отдельный, прямо на улицу выходила узкая железная лестница, прикреплённая одной стороной к стене и имевшая одну поручень.
Они по ней, когда затихала рабочая суматоха на комбинате, спускались и вместе с одним из охранников, сливали вино из цистерн, которых было не меньше пятидесяти, это почти как целый железнодорожный состав.
     Молодое вино, из районных хозяйств, привозили, во время сбора урожая, почти каждый день так, что  трудно было проследить за его утечкой.
   Только по лицам некоторых рабочих можно было догадаться, что всё-таки утечка, или усушка есть…
    Ребята забирались на цистерну и с помощью шланга сливали вино. Для этих целей, они выпросили у поваров ведро, но вскоре выяснилось, что вина в ведре маловато будет, и к утру на всех не хватает, а ещё целый день работать. Тогда, не знаю как им это удалось, выцыганили в вин. лаборатории 20-ти литровый бутыль и работа наладилась…
    Вечером набирали полный бутыль и пьют,  а чтоб учёт вести, кто сколько выпьет на стеклянном боку  отметки делают.
А утром спорят, один говорит: « Я вчера перед сном отметку сделал, а просыпаюсь утром, а уже на ладонь отпито…»
    И спорили они не потому, что вина жалко, а потому, что им с каждым разом всё труднее и труднее, было залазить на цистерны и сливать вино.  А после того, как однажды, во время дождя, поднимаясь по скользкой лестнице бригадир по имени Варо, разбил бутыль с содержимым, у всей
бригады,  не на шутку взыграли настоящие кавказские страсти.
   Они  громко спорили , жестикулировали руками, потом ходили грустные и искали, куда бы вино слить, вобщем,  работа не клеилась.
   А мы наблюдали эту картину со стороны и продолжали работать, мы то, за рулём, так, что не до выпивки…
  И вот, где-то через час, Александр, это местный художник, который помогал нам монтировать витражи, говорит: « Посмотри, посмотри в окно!».
  Я выглянул и увидел следующую картину: на улице идёт небольшой дождь, а пухленький армянчик ползёт по лесенке перекинутой от одной цистерны к другой, находящейся на втором  этаже, в зубах он держит один конец толстого резинового шланга для полива, а другой конец держит адыгеец.          Самый здоровый, Юра - русский член этой бригады, держит в обнимку огромную выварку, литров на тридцать не меньше. Варо доползает до цистерны, распластавшись и не выпуская шланга изо рта, открывает одной рукой крышку и опускает шланг, который оказался коротким .  Аскер становясь на цыпочки,  пытается насосать вина, удаётся это ему не сразу, а с четвёртой попытки, и он , как истинный  ценитель вина кричит: «Слушай , Варо, это вино кислое, ползи к другой цистерне…» 
    На, что Варо со словами: « Я его маму…я твой рот…» и так далее по тексту:
« Сам лэзь, то же мне птычку нашёл…»
И опять  пошла словесная Кавказская перебранка, заканчивается она тем, что Варо ползёт к другому  люку…
 В третей цистерне, оказалось вино приемлемое для употребления и с огромными усилиями оно попало в выварку.
    Правда, как её доставили по узкой железной лестнице на второй этаж, я уже не видел, для нас , для всех это так и осталось тайной…
    Не прошло и пол часа, как довольная бригада, включив магнитофон с весёлой музыкой, всем составом полезла на козлы монтировать плиты на потолке. Они раскачивались, в такт ритмической музыке и, что-то подпевали. Такого подъёма,  энтузиазма и слаженности в работе, я ещё  у них не видел. Но толи от выпитого вина, то ли от усердия, Варо, так сильно нажал шурупом на потолочную плиту, что та треснула. На что Аскер и говорит: « Слушай, дорогой, у тэбя, что руки не от туда растут опять плита треснула, опять менять!»
А Варо так ему мягко, но по-кавказски отвечает: « Закрой свой рот, я его маму…Прикрутим ещё пару шурупов и зашпаклюем, никто и не увидеть, он ещё сто лэт простоит…»
 Так и сделали – прикрутили, зашпаклевали, нормально, висит…
   Мы ж решили на сегодня завершить свой рабочий день, чтобы не мешать…
    Мне даже показалось, что такими темпами, они к утру закончат работу.
 На следующий день, когда мы приехали на работу, то увидели уже опять известную картину: дружная бригада, бранилась из-за выпитого вина, и теперь считали, на сколько пальцев каждый из них выпил уже из выварки.
    Им так не хотелось заканчивать работу, но всему когда-то приходит конец, и через две выпитых выварки, потолочные плиты, на конец-то, висели на месте…
Еще неделя ушла на уборку и расстановку мебели.
Мы, то же закончили монтаж, получили кровно заработанные денежки и поехали домой…
 А через месяц, я встретил моего приятеля – художника из пищекомбината, и он мне поведал продолжение эпопеи зала дегустации…
    Решил директор устроить открытие и по этому поводу за бабахать небольшой, человек эдак на сто - банкет.
 Пригласил городское начальство, нужных людей и своих знакомых, а что бы не сказали: « Вот, мол, паны гуляют…», приурочил это мероприятие к какому-то политическому празднику и позвал своих работников и передовиков производства.
  Но рассадил приглашённых таким образом, что с одной стороны длинного стола сидело всё начальство, а с другой – рабочий люд, и в том числе  Александр.
    И вот, там где директор и его знакомые, а ещё это гад – Борман, нужный человек злосчастного склада, сидели - на столах дорогие вина и коньяки, не говоря уже про водку и шампанское, деликатесы разные, овощи и фрукты заморские, а с той стороны, где народ по проще, и угощения по жиже: оливье, винегреты , картошка да и овощи все наши, да выпивка отечественная: вино из  пищекомбината да самогонка домашняя…
«Мы конечно не довольные»-, продолжает Александр, но вида не подаём – пригласили на шару пожрать, и на том спасибо…
  А охранник, который с армянчиком  вино сливал с цистерн, после пятой мне и говорит: «Нет, всё-таки на земле справедливости. Вот охранник я, целый комбинат охраняю, за сутки по территории
так налазишься, что только вином и можно усталость снять, а тот сторож спирта, ни куда не ходит, ни чего не делает, а ему – почёт и уважение, и с начальством «падла» сидит и деликатесы уплетает. Нет справедливости…и точка!»
 А Александр ему и говорит: « Бог не фраер, он всё видит, будет и на нашей улице праздник…»
    Так и случилось, в разгар банкета, захотелось жене зам.директора шампанского, а охранник спирта – Борман, он рядом сидел, и был самый трезвый, и говорит: « Я сейчас, в один миг его открою.»
  И берёт бутылку то ли итальянского, то ли французского шампанского, а оно, наверно, уже нагрелось да и руки не приспособлены, как видно, к импортным бутылкам, случайно всколыхнул его, и бутылка, как бабахнет - в потолок…
  И, надо же было, такому случится, что пробка попала именно в эту злощасну плиту, которую горе-бригада зашпаклевала…
    Большой кусок потолка падает и попадает прямо в торт. А торт был огромный  бисквитный, со взбитыми сливками, очень свежий, его заведующий кондитерского цеха принёс.
    Естественно крем и сливки разлетелись, как при взрыве и всех окатили разноцветными комочками, как в известном анекдоте – все в креме, всё в креме, и так далее…
Женщины визжат, мужики матюкаются, а мы сидим, и тихо, чтоб никто не видел, ехидно – улыбаемся…
   И тогда Александр ,обращаясь  к сидевшему рядом, охраннику сказал:« Вот, я же говорил, Бог не фраер – он всё видит… Наливай!»