Мой народ. 8. Моя Троя Гибель моей цивилизациии

Мне повезло быть основательно приобщенным ко многим значимым и весьма разнохарактерным культурам: патриархальное крестьянство, мелкогородская бытовуха, естественно-научная интеллигенция, гуманитарная интеллигенция, старорусская интеллигенция, «гринада», диссидентство, изобретательство, социокибернетика и по-немногу (в основном в качестве зрителя) искусство, литература, политика, уголовный мир и дореволюционный морской флот. Сюда я не включаю лет пять работы рабочим на промышленных предприятиях, семь лет – лесорубом, шесть лет преподавательской деятельности в школе и в вузе, различную мелкопредпринимательскую деятельность...

В общем, моей деятельности хватило бы на пять полноценных жизней. И вот перед уходом ТУДА я пытаюсь понять, кем же я был в первую очередь и кто МОЙ народ? Конечно, если бы людей, как я, были бы тысячи или хотя бы сотни, ответ был бы очевиден. Но таких людей почти нет, поскольку при социализме разнообразие творческих интересов резко осуждалось, а то и наказывалось. И потому чисто объективно для каждой группы населения я являюсь отщепенцем, диссидентом и вопрос следует поставить с изуверской жесткостью: если все выше перечисленные группы никак не пересекались бы, то к какой из них я отнес бы себя? Или иначе: кого из них я считаю своим «этносом», своим «народом»?

А изуверство вопроса заключается в том, что выбирая СВОЮ группу, я как бы предаю все остальные. Если, например, моя главная группа не есть изобретатели, то я тем самым как бы отказываюсь от самой интересной для себя приоритетной деятельности! Правда, я «отказываюсь» изобретать лишь в коллективе себе подобных, но изобретать в одиночестве мне запретить не под силу никому!..

Ну да не буду мучить читателя гаданьем на кофейной гуще, а сразу скажу ответ: МОИ люди, МОЙ народ – это... униженная, оскорбленная, но гордая сталинско-брежневская ДЯРЁВНЯ! Разумеется без охолуевшего начальства – я его тогда не видел, я его и сегодня видеть не желаю. Жалею я только об одном: что слишком мало общался со своим народом. От силы осталось штук двадцать зарисовок с моих людей, которых уже нет в живых. Остались лишь на них похожие по духу, гены не проверял. Их очень мало, и потому каждый из них для меня на вес золота.

Итак, о моем народе. Красные патриоты любят тыкать в морду упрек эмигрантам, что вот, мол, они предали свой народ. Но холопам не дано понять, что любое бегство из рабства есть, наоборот, СПАСЕНИЕ своего народа! Я не буду вдаваться здесь в подробости того, что происходит с представителем того или иного «народа» на чужюине, ибо в случае с моим народом (как и с некоторыми другими) особый: он по существу прекратил свое существование, а точнее – переродился и, следовательно, стал не моим.

Деградация крестьянства началась в 1956 году, когда введение денежной оплаты крестьянского труда позволил деревенским мужикам уйти в бытовую радость – в пьянство. А в 1960 году, после паспортизации деревни, началось повальное бегство из села всех работяг, обладавших высокой квалификацией, годной в городе. И заскрипели все скрепы патриархальной цивилизации – она стала терять смысл для любых позитивных процессов на селе.

Если при рабовладельческом колхозном строе крестьянин был заинтересован в профессиональном развитии (например, мой дедушка приобрел профессию жестянщика, благодаря чему смог вырваться из асболютной нищеты), то с получением паспорта способный работник просто уходил в город, оставляя в деревне престарелых родителей, а то и жену с детьми. И всё – деревенская семья вмиг рухнула! Рухнул весь патриархальный уклад жизни. Рухнул НАРОД! Ну и к кому после этого я смогу прислониться душой в деревне?!...

Но отдельные Люди в «дярёвне» остались – влачить жалкое существование. В основном немолодые женщины, вдовы или брошеные. Вот портреты только двух из них (http://www.proza.ru/2008/04/10/521 и http://www.proza.ru/2008/04/12/423). Это были люди моей души и моей плоти. Это были люди, с которыми я, прожженный экономист, напрочь терял всякий материальный расчет – я был (и остаюсь) им СЛУГОЙ. С этими людьми я был готов жить коммуной на любом уровне достатка. Не знаю, развился бы при таком коммунизме у людей хищнический инстинкт, но я от жизни с такими людьми был бы счастлив!..

Редкие споры между авторитарными (ленинского типа) и либеральными коммунистами кончались ничем, каждый оставался при своем. Но мне посчастливилось понюхать запах (всего лишь запах!) либерального коммунизма, пересекающегося с философией Александра Грина и каким-то своим краем еще с духом дореволюционной питерской интеллигенции. И скажу, что это покруче теоремы Ферма и полетов на Марсы. Это то, что основательно спрятано за последними эмоциями барона Мюнгхаузена перед его уходом на небеса... Не беда, если я в чем-то ошибусь, но мне кажется, что какие-то моменты этой тайны доступны людям из этого списка:

Виктор Феофанов, Руслан Йоенко, Ия Молчанова, Авраам Серединский, Анна Айдибалова, Валентина Кулакова, Светлана Барская, Наташа Дзядко, Валя Ларичева, Лина Горган, Лена Степанова, Ольга Болякина, Владимир Шевелев, Любовь Рунова, ну и моя Соня, готовая была (до потери памяти) отдать хорошему человеку вообще ВСЁ...

Не могу не вспомнить здесь и замечательных правозащитников (с ФБ): Зоя Светова, Яна Турбова, Анастасия Кушнир, Анастасия-Кит Медникова, Вера Лаврешина, Саша Перова, Милена Котляр, Ольга Сапронова, Феликс Ривкин, Георгий Шишков, Вадим Клюшников... Это дважды замечательные люди!..

На том и стою.