Остеохондроз

   Недавно в интернете я наткнулся на интересную научную публикации, какой-то учённый доказывает, что мы на нашей планете пришельцы, то есть она не наш дом, и приводит кучу аргументов; к невесомости, мы  мол , легко приспосабливаемся, сутки для нас короткие, притяжение слишком большое, и в качестве доказательства приводит пример, что вот любое животное , если падает, то ничего себе не ломает и радикулитом не страдает, а человек идёт и хлоп – упал , глядишь в лучшем случае ногу подвернул, а может и сломать чего-нибудь себе.
    Я сначала засомневался, оно понятно, кода человек трезвый идет – упал и хана, а ежели он, к примеру, изрядно выпивши ползёт, то даже и упасть не может, так целёхонький глядишь и доползёт до места назначения.
А вот с радикулитом – беда, это я точно знаю, потому, как в недавнем прошлом, приключилась такая хворь с моим дядькой. И нельзя сказать, что был он такой уж старый, лет эдак сорок пять с хвостиком, а скрючило его, ну в точности, как букву «Г». Работали мы с ним в вестибюле клуба, устанавливали планшеты, прибивали их к стенам.
  Я был против работать в этот день, как ни как, а красный день календаря седьмое ноября, а дядя Славик говорит, ничего, поработаем – это же не Пасха или Рождество, это при них нельзя, а в такой день можно. И видно – сглазил, потому, как праздник есть праздник, даже если  политический.
  Он видно хотел побыстрей работу закончить, ну и размахнулся по-Стахановски, а молоток , возьми да выпади из рук, а он  за ним, да так резко нагнись, что в позвоночнике, что-то хрястнуло, и он так, и  остался в таком положении: ни туда – ни сюда не может двинуться. Работу бросили, так я его в машину и загрузил. А работали мы в Белореченске  и жили у моей двоюродной бабки…
Она фельдшер со стажем, 45 лет во всей округе лечила, принимала роды, кости вправляла, я так и прикинул – к кому же ехать, как ни к ней.
Приехали…
    А во дворе ходит Володька – сын бабы Мухи, то бишь ещё один мой дядя.
Он  со своим кумом, как раз, собирался ловить бреднем рыбу, и им не хватало ещё двух рыбаков.
     Надо отметить, что он человек грамотный, почти ученный – три курса мединститута то ли закончил, то ли выгнали , этого никто не знает, но у него на все болезни была своя методика, лечился - он голоданием. Это пошло с той поры, кода он учился на медика, и умудрился заработал себе язву, непонятно от чего она приключилась, то ли от нервов, то ли от недоедания в общежитии , то ли от медицинского спирта …
А вылечил он её – простым голоданием, наверное, это самое простое  и доступное лекарство для студента. А потом и дальше продолжал так с болезнями бороться.

Скажем для примера – приключился насморк, другой взял бы там капли, закапал, глядишь, три-четыре дня и прошёл, как ни бывало…
 А Володька лечится по-своему: сначала неделю голодает постепенно, потом неделю пьёт одну воду, а потом потихоньку ещё неделю выходит из голодовки. Результат, как говорится на лицо -  соплей, как ни бывало.
 А объяснял этот феномен он так.
  Дескать, когда организм голодает, то выделяться соплям, не из чего, он их и сам может легко переработать. И лечил он голоданием всё, от перелома рёбер, до геморроя…
  Так вот, когда Владимир увидел скрюченного в машине Славика, то тут же поставил медицинский диагноз: «Остеохондроз.»
В нём видно заиграл фельдшерский ген, перешедший по наследству от матери , и он добавил: « Это мелочь, ерунда, мы его вылечим в два счёта…»
« Что голоданием?» - ужаснулся Славик.
« Нет, совсем наоборот…холодной водой – результат стопроцентный! » - многозначительно сказал Владимир.
   «Давай вытащим его из машины.» - это он уже обращается ко мне:
« И переодевайтесь в старые штаны, на ноги сапоги и полезли в воду, а для начала в кухни ,«анестезии» хлопните и закусите огурчиком.»
«Хорошо, что хоть не голодовка.» - сказал Славик, и я придерживая его за корпус потащил в летнюю кухню. На столе стояло два стакана, чуть больше половины наполненным чем-то прозрачным, тут же на тарелке лежало два малосольных огурца. Мы, не сговариваясь, выпили их залпом и тут же закусили. Это оказалась чача примерно градусов 60… Прошло минут пять,  Славику немного стало легче и я помог ему переодеться, а потом сделал это сам. Во дворе нас уже ждал Владимир с ведром и пакетом, а кум Анатолий держал под мышкой скрученный бредень.
    « Так»- командовал Володька : « Толик со Славиком бредень таскают, а ты»,- обращаясь ко мне: « Будешь рыбу загонять.» И даёт в руки мне толстую палку с наконечником в виде воронки.
  « Это , говорит, глюкало, будешь в воде глюкать…»
Тогда, я его спрашиваю: « А ты, что будешь делать?»
А он отвечает: «А я, буду руководить, места показывать, рыбу собирать и подогревать вас, если вы замёрзнете.»- и показал в пакете большую бутылку, стаканы и закуску всякую.
Делать нечего – пошли, тем более не далеко, в конце огорода протекала река Белая, которая и дала названию городу Белореченск. В наших местах, она была не широкая,  не более  шести метров, но текла с гор Северного Кавказа, и была быстрая, а главное, самое не приятное – холодная, даже летом, а сейчас в начале ноября и подавно. На Кубани, правда, осень тёплая, как летом, но вечером воздух с ближайших сопок, до которых 30-40 километров, спускается весьма прохладный…
 Так вот, пришли на речку размотали бредень, выпили немного «на удачу» и полезли в воду.
Я рыбак никудышный, можно сказать даже плохой, в детстве как-то баловался с удочкой, а потом, и времени не было, и желания, так, что ясно с каким настроением, я полез в воду…
  А Славик зашёл в воду, и то ли от анестезии, то ли от холодной воды , почувствовал себя лучше, даже выпрямился.
  Я значит ,«глюкаю» - рыбу загоняю, Славик с Толиком – бредень тянут, а Володька по берегу с ведром бегает – руководит.
  И так еще громко  командует: « Так, вы сюда заводите, а ты глюкай с этой стороны, рыбу загоняй!»
  С кислой мордой – глюкаю…
Но, когда подтянули бредень к берегу и в нём затрепыхались величиной с локоть, штук пять щучат, я ощутил такой восторг, такой прилив энергии, что сразу забыл: и про холодную воду, и  сапоги, застряющие в грязи, и насквозь        промокшую одежду.
    Ко мне вернулось, то забытое чувство, которое я ощущал в беззаботном детстве, когда с друзьями прибегал на берег реки и ловил удочкой карасей, а потом мы шли домой и радовались своему скромному улову…
    А Владимир собрал рыбу и с командовал: «Так, переходим вниз по течению метров на пятнадцать , а ты, потом начнёшь гнать на нас рыбу.»
  Так я и сделал. И мы ещё раз пять, поднимали бредень и спускались всё ниже и ниже по течению, пройдя таким образом, метров 150 и оказавшись у каменного моста, наш командир сказал: «Всё, шабаш, рыбы хватит, почти ведро наловили, там у нас на берегу бабы уже столы расставили , еду готовят, пошли уху делать, а вы, обращаясь к нам, в душ, да под горячую воду, так остеохондроз и пройдёт…»
   Так и порешили.
Володька с Толиком пошли уху делать, а мы – под  контрастный душ.
 Покупались, переоделись во всё чистенькое и праздничное, как ни как,
а красный день календаря.
 Славик вышел из дома свежий, ровный, как огурчик, даже забыл, что ещё днём буквой «Г» ходил – медицина  подействовала…
    В конце огорода протекала река, через которую Владимир построил мостик  к своему участку, который был на другом берегу реки. Так и получалось, что с одной стороны участок бабы Мухи, а с другой её сына, который жил с семьёй и всякой живностью, включая двух собак, трёх кошек, а ещё много ондатр и поросят…
    Когда мы пришли, то уха в ведре уже кипела на костре, рядом был мангал, над которым колдовал Толик, на столах было полное изобилие, и над ним трудились жёны и даже бабуля, а вокруг, добавляя веселья и хаоса, носились дети, собаки, свои и соседские, кошки и даже поросята. Мы переглянулись, хорошо хоть крыс не выпустили, и на том спасибо.
   Вечер удался на славу: наливали, говорили тосты, пили, закусывали и опять наливали, послышались задушевные, застольные песни, а когда начало смеркаться и стало холодать, потихоньку начали убирать со столов, и стали расходиться.
     Баба Муха поставила мне задачу, что бы я деда домой отвёл. Потому, что он пьяненький,  да ещё идти через этот мостик, у которого был один  поручень, по нему трезвым хрен пройдёшь, а пьяным и подавно.
    И вот я волоку деда, благо мы с ним худенькие,  по мостику  идём, я держусь за «перило», доски скрипят, шатаются в разные стороны – но он всё-таки выдержал, дошли благополучно…
А Володька со Славиком сказали : «А под нами развалится, мы пойдём в обход, через каменный…», обнявшись, поддерживая друг друга, побрели
напевая песни.
   Я довёл до дома деда, а сам сел рядом на лавочке…
Стемнело, воздух наполнился ночной прохладой, спускавшейся с недалёких холмов и гор, из далека доносились голоса – это пели мои родственники: дядя Славик и дядя Володя, им подпевал целый хор соседских собак.
Когда они подходили к дому, то допевали последний куплет:
«Ты ж мене, пидманула, ты ж мене пидвела…»
Володька передал Славика мне «на поруки», а сам пошёл через мостик, я посмотрел ему вслед и подумал: « Один перейдёт, а вообще, пьяному и море по колено…»
И когда он, слегка покачиваясь, оказался на той стороне, вошёл со Славиком в дом…
     Недаром говорят: « Сон алкоголика крепок, но краток…»
Проснувшись раньше, чем обычно, я посмотрел на рядом стоящую кровать,  в которой лежал и как видно уже проснулся Славик.
  Я его спросил : « Ну как твоя спина? »
На что он осипшим голосом «просвистел»: « Спина нормально, а вот голос после вчерашнего – сорвал…»