Из книги Осетия! Волшебный край...

Часть XII

ЦЕЙСКОЕ УЩЕЛЬЕ

Там,  где  Хрустальная  река
Играет,  кружится,  смеется,
Взбивая  пены  облака,
Как  резвое  дитя несется,
Там  громкий  шум  ее  и  смех
Заворожённо  все  внимают.
И пляски  вольные  потех
Глазами  жадно  провожают.
Куда ты,  милая,  куда
Несешь  стремительные  воды,
Как  отгоревшая  звезда,
Сорвавшись с  лона  небосвода?
Куда  торопишься, скажи,
Кто  ждет тебя  в  низах долины,
Что  ты, кидаясь в  виражи,
Бросаешь Родины  теснины?
Такой  же  шалый, как  и  ты,
С  кавказскою  горячей  кровью,
Что  рушит  горы  и  мосты
За  дар, зовущийся  любовью?
Как можешь  ты  покинуть  край,
Что, ощетинившись  клыками,
Вершины, как  заветный рай,
Закрыли  плотными  рядами?
В  ладонях  двух  огромных рук,
В  двух  чашах, что  под небесами,
Где  стынет  пальцев  полукруг
Под  дорогими  перстенями .
Особенно, когда  зима
Придет  разряженною  гостьей,
Укроет  склоны  и  холма,
Разбросит  бриллиантов  горсти.
И  все  ущелье  заблестит,
Переливаясь  и  сверкая,
И  сердце  сказкой  покорит,
О  брызги  солнца  разбивая.
И  лишь  морщины  рыжих  скал,
Что  не  засыпаны  снегами,
Да  остриев  крутых  оскал
Проступят  серыми  тенями.
Здесь,  наверху, куда  теперь
Протянуты  стальные  нити,
И для  кого  открылась  дверь
На пирс стремительных  отплытий.
Когда как  ветер ты  летишь,
На крыльях  счастья  над  ущельем,
Как  будто  в  небесах  паришь,
Вдыхая  сладостное  зелье.
И, не  насытившись, опять
Торопишься  на  пирс  подняться-
Упругий  ветер  грудью  рвать,
Ужом  скользить  и  извиваться.
И  очарован  зимний  лес
Волшебной  сказкой  рукоделий,
Где  сын  мороза  и  небес
Развесил пряжу  ожерелий.
Невесты  белые  стоят
В  изящных  дорогих  нарядах,
И каждой  веточкой  блестят
Среди роскошного  парада.
О,  сосны!  Ваша  красота
Для  Цея - истинное  чудо!
Стволов  смолистых  нагота,
И  ветви цвета  изумруда.
Вспорхнули  на  уступы  скал,
Как бесшабашный  вольный  ветер,
Стоите, крылья  распластав,
И  видя  все  красоты  эти.
Как  серебрится  водопад
В  тончайших  переливах  нитей,
Как  брызги  жемчугом  летят,
Фонтан  взлетает  в  пенной  свите.
Или  зимой, когда  мороз
Каскадом  ледяных  наплывов
Скует,  и  только  капли  слез
С  ресниц  струятся  молчаливо.
Как  шаловливая  вода,
От  холода  не  замерзая,
Нанижет  шкуры  изо  льда,
Туманом  поутру  зевая.
И  валуны,  и  берега
В  покровах,  шапочках  нарядных
Блестят,  пока  лежат  снега
На  пышных  нивах  неоглядных.
А  в  полдень  солнце  горячо
Уткнется  в  мягкие  ладони.
«Монах»   слегка  тряхнет  плечом
И  комья  снежные  уронит.
И  грустно  искоса  глядит,
Под  капюшоном  лик  скрывая,
Себя  по-прежнему  корит,
О  прошлом  тяжко  вспоминая.
Как  он  однажды  увидал
Рога точёные, крутые
У  тура,  что  на фоне  скал
Блестели,  словно  золотые.
Как  собрались с  краев  чужих
Охотники  ловить  удачу.
Как  он  молил Уастырджи 
Помочь  ему,  почти  что  плача.
И  клялся,  что  отдаст  рога,
Себе  оставив  только тушу,
Но  спрятал, закопав  в  снега,
И  дерзко  клятву  тем  нарушил.
Узнав  об  этом,  гневный   Бог
За жадность, ложь без  тени страха,
Озлившись, сделать  его мог
Гранитным,  сумрачным  монахом.
И  вот  наказан  на  века,
Стоит  на  грани  двух ладоней,
Угрюм,  задумчив. Облака
Стадами  ползают  на склоне.
А  справа  тянется  стена,
Обрывиста,  уступы,  щели,
Вверху  небес  голубизна,
И  сосны птицами  присели.
С  нее, с  огромной  высоты,
Слетают  иногда  каменья,
Иль  скал  тяжелые  плиты,
Сорвавшись, рушат  укрепленья.
И  знает, что  там,  на  верхах,
Куда не проникают  взоры,
Орган  распятых  струй,  в  веках,
Звучащий  в каменных  соборах.
По  бликам  солнечных  лучей
Или  в тени, где  стынут  скалы,
Не  тает  снег  среди  ночей,
Покоятся  во  мхах  обвалы,
Ведет тропинка, торопясь,
Открыть  нам  сказочные  двери,
Чтобы  увидев,  восхитясь,
Могли  бы  в  чудеса  поверить.
По  валунам,  по глыбам  скал,
Через  душистые  поляны,
Через  ручьи, что  расплескав
Хрусталь с  небес,  бегут,  как  пьяны,
Туда, где  блеск  Уилпаты
И  спины  гор полураздетых.
И  рябь  в  глазах  от  пестроты
Мозаик, солнцем  перегретых.
И  где  морены  ледников,
И  россыпи  камней  избитых,
В  край  замороженных  цветов,
Ледовых  глыб  и  сталагмитов.
Валун  огромный,  словно  стог,
Углы  обтесаны,  обмяты,
Отполирован  каждый  бок
Во льдах, гремевших  здесь  когда-то.
А  воздух  выстиран,  висит,
В  снегах, с душистою  сосною,
В  корытах  выбит о гранит,
Промыт  студеною  водою.
Все  мельче  сосны,  березняк,
Но  ослепительны  и ярки,
В  камнях  горящий  алый  мак
И  глазки синей  горечавки.


И  вот уже  «язык»  лежит
Под  грязной  шкурой  каменистой.
И  грот  голубизной  блестит,
Нависнув  аркою ребристой.
Из-под него, вся  клокоча,
Цейдона  пенная  водица,
И  злясь,  и  яростно  ворча,
Потоком  бешеным  стремится.

Здесь,  в  ледниках, ее  исток,
И  в  замурованных  пещерах,
Собравши  силы  на  бросок,
Она  рванулась к  новым  эрам.
По  «языку»  вперед,  наверх,
Где  блещут  гранями  алмазы,
И  хрусталя  раскатист  смех,
Сражённого  Ярилы  глазом.
Лес  шпилей,  пирамид,  бугров,
Прозрачных, матовых,  искристых,
Лазурных  арок и  мостов,
И  трещин  полосы  змеистых.

Все  движется,  живет,  журчит.
«Грибы»  растут  на  ножках  льдистых,
Где  шляпки  из гранитных  плит.
Стаканы   сот  с  водою чистой.
И  ручейки, как  лабиринт,
Морщинят  ледяное  ложе,
И  к трещинам  вода  бежит,
К  колодцам…Пронеси  нас,  Боже!
И  лёд, и  снег, и  солнца  жар,
Как  будто  на  другой  планете,    
Спасибо,  Господи,  за  дар,
За  чудо  Цейское  на  свете!




Ладонь  другую  представлять
Я  вам,  друзья, уже  не  стану.
О,  ей  красот  не занимать…
Лишь  с  высоты  туда  я  гляну.
На  лики  гордые  вершин,
С  крахмальными  воротничками,
На  пряди  осыпей  со  спин,
На  игры  вод  меж  валунами.
На  лес,  шагающий  средь глыб,
Наверх  стремящийся  упрямо,
Где  много  ягод, белый  гриб
Растет на  солнечных  полянах.
И  так  манят к  себе  цветы
Купальниц  и  рододендронов,
Ледник  огромной  высоты,
Разнообразье  диких  склонов...
Увы!  Уже  не  тот  огонь.
Промчались годы  молодые.
Увидеть  Сказскую  ладонь
Придут  теперь  совсем другие.

О, чудо,  Цей, волшебный  край!
Тебе  часть  сердца  подарила…..
И  с грустью  говорю:  «Прощай!
В  душе  храню  твой  облик  милый».

 





РЕКОМ 

Где  берег  крут  и глыбы  скал,
Хвостами  стрелы сосен  впились,
Камнями  контур  очертав,
Полянки  чудом  поместились.
Святые,  древние  места,
Куда  лишь пешими, босыми,
Шли  богачи и  беднота,
Петляя  тропками  крутыми.
Легенды  в  прошлое  идут,
Что  храм  из  бревен  негниющих,
Был  выстроен  когда-то  тут
Из  тиссов,  за  хребтом  растущих.
Что  их  волы  Уастырджи
Везли  гружеными  арбами
Без  управления  вожжи,
Ведомы  тайными  путями.
И  без  единого  гвоздя,
И  без  участья  человека,
Сей  храм  для  горцев  возведя,
Хранил  его  он  век  от  века.
И  славили  Уастырджи,
Большие  кувды   совершали,
И  белых  жертв  через  кряжи
Тропинками  крутыми  гнали.
Под  покровительством  его
Свершались  строгие  обряды.
И  конь  крылатый,  Божество,
Носил  по  скалам  где-то  рядом.
Там  тосты  Старший  говорил,
И  все  почтительно  внимали,
И  турий  рог  по кругу  плыл,
И  песни  гордые  звучали.
Благославлялись  там  мужи,
Что  шли  за Родину  на  битву,
И  слушал сам  Уастырджи
За  славных  воинов  молитву.
Когда  же  на  охоту  шли,
Просили  им  послать  удачу.
Делились  щедро,  с  кем  могли,
Добычу  от  людей  не  пряча.
И,  в  благодарность за  успех,
Всегда  Рекому  оставляли
Рогов  изогнутых  доспех
И  часть  охотничьих  регалий.
Просили  горцы, чтоб  стада
Берег  от  хищников, несчастья,
Чтоб  сенокосная  страда
Не  выпала  на  дни ненастья.
Чтоб  путник  не  блуждал  в горах,
Святым  Георгием  ведомый,
И  не  пропал  в  чужих  краях
Вдали  от  очага  и  дома.
Чтобы  болезни  никогда 
Не  посещали  их  селенья,
Чтоб  стороною  шла  беда
Лавин,  обвалов, наводненья.
Мирились,  возвратясь  с  войны,
Былые  кровники,  соседи.
Варилось  много  баганы 
В  котлах, что  склёпаны  из  меди.
И  веселились парни  там,
Поодаль,  в плясках, состязаньях,
Обеты  верности  друзьям
Давая  щедро  на прощанья.
А  женщины  в  Мады- Майрам 
Благославляли   молодую,
Водя  ее  вкруг  храма  там
Наряженную,  но  босую.
После  молений  Дзуарлаг
Рекому  делал  подношенье -
Рога  и  череп  были  знак
Глубокой  веры  и почтенья.
Как  утверждают, до  сих пор,
Над  Цеем  часто  конь летящий
Возносит  всадника  средь  гор
В  доспехах  и с мечом  блестящим.
И,  вынырнув  из облаков,
Как  ветер  быстрый  он  несется,
Послышится  удар  подков,
И  лес  на  скалах  встрепенется.