Разговор сама с собой

Где-то плюются пушки, лопают шарики глухо.
Это отдельная тема – один человек в войне.
За эти четыре года я стала совсем старухой,
И седина моя светится – седее, чем утренний снег.
Свистит, кувыркается шарик – без совести и без предела,
Словно квачом по роже – издевка во всей красе.
И в магазинах ценники – все девяносто девять,
А на одну копейку – так дураки мы все.
Если убрать всю музыку, пляски и контрабасы,
Девочек всех, в экстазе лижущих числа Пи  –
Стало б намного дешевле и молоко, и мясо,
И без рекламы вовсе больше смогли б купить.
Как ты живешь и здравствуешь, мертвая королева?
Вовремя ль в нужной степени кривишь в улыбку рот?
Четыреста восемнадцать и единичка слева –
Почти как в Великой Отечественной, только на месте фронт.
Ну что же ты не оценишь смертельно банальных шуток?
Отчаянно стонешь и рвешься – где бездна раскрыла пасть?
Вцепившись в пустую душу, как в дрябленький парашютик –
Спускаешься ниже, ниже – чтобы не больно упасть?
Ну вот, дождалась: без отчества. Стерлось в анналах грусти.
И имя теряется – может, в конце пути.
-- Не знаю такой. Не ведаю! –
Но в коридоре пусто.
Никто не ошибся дверью. Не обольщайся. Лети.