Письма из Сирии ч. 19. Не понимаю, о ком вы говори

Первое февраля 2013 года

Привет ...

Бассель погиб в аэропорту Тафтеназ*. Целых две недели, он и его товарищи ждали подкрепления от  регулярной армии, но никто не пришёл.  В последний раз он виделся со  своей семьей во время  короткого отпуска, тогда его друзья посоветовали ему не возвращаться назад. Его двоюродный брат, который служит в армии Свободы, утверждал, что аэропорт будет взят  в ближайшее время. Бассель возразил, что власть достаточно сильна, аэропорт под хорошей защитой, без чего его эксплуатация практически невозможна. Но в конце, он всё ж таки признался, что ему просто необходима эта зарплата, обычного бухгалтера, для того, чтоб  помогать своей матери, поднимающей пять его сестер и брата-инвалида.  Его мать соглашалась с сыном, поддерживая желание вернуться  "на работу".  Она объясняла своё поведение тем, что отказ  от сотрудничества в военной зоне, может стоить сыну жизни, потому что, такие люди переходят в разряд предателей и  могут преследоваться самым немилосердным образом.

Ежедневно Бассель звонил матери. Как раз за три дня до своей смерти, он попросил ее помолиться за него. На следующий день по телефону он ей сообщил: "Офицеры бежали и оставили нас здесь одних. Ни еды, ни боеприпасов, ни обещанного подкрепления, однако пока ничего не происходит ...." На третий день сын попросил: "Испросите у моих сестер, моих друзей и моей  семьи прощения для меня." Через несколько часов  он больше не ответил ни на один  телефонный звонок.  Его мать, на другом конце линии плакала и попыталась связаться с ним вновь и вновь. В конце концов бесконечные попытки увенчались успехом, кто-то поднял трубку на том конце и сказал:  "Ваш сын мертв.  Мы его похоронили с товарищами здесь в земле аэропорта. Бог упокоит их души и прости им. Я солдат армии Свободы и мне очень жаль.  Это воля Божия ".

Его мать выплакала все слезы, отпущенные её телу.  Она провела символическую церемонию похорон в честь своего  сына, который остался лежать далеко от дома в  труднодоступном месте. Потом она вдруг вспомнила, что сын зарабатывал деньги, а ей было необходимо кормить пять дочерей и другой сына-инвалида. Она слышала, что если кто-то  умирал  как мученик за власть -  само государство обеспечит адекватную компенсацию. Некоторое время спустя она отправилась в Главное Управление армии, где поведала историю сына, убитого  в аэропорту Tафтеназ, и попросила объяснить каким образом оформить бумаги на получение  его  жалованья и компенсации.

Мать встретили крайне холодно: "А как вы докажете, что ваш сын умер героем, что он не дезертировал, не перешёл на сторону  террористической группировки? Мы  не можем вам ничего выделить, прежде чем получим останки. Только когда будет  труп - можно будет говорить о компенсации, считая его мучеником ".

Здесь я должна вставить замечание.  Большинство призывников, погибших в боях между силами режима  и мятежниками похоронены в братских могилах. Иногда их тела были сброшены вместе.  Их семьи не получают никакой компенсации, а государство от них просто напросто отказывается. Естественно, такое положение  дел  не распространяется на офицеров, особенно тех из них,  чья лояльность выше подозрений ...



* авиабаза, крупнейшая в северной Сирии
была захвачена Фронтом аль-Нусра 11.11.2013 в 11-00 (9-00 по Гринвичу)
Соединенные Штаты признали  Нусра террористической организацией, хотя Фронт  пользуется широкой поддержкой в ;;Сирии.
 
"Стул" (Юсеф Абдельки)



--//*//--
"Чем мой сын хуже": мать убитого в Сирии бойца ЧВК борется за его признание солдатом
Нина Назарова, Илья Барабанов
Североонежск, Архангельская область
19 февраля 2018

Гибель десятков россиян в Сирии 7 февраля - не первая трагедия подобного рода. Только в сентябре 2017 года там погибло как минимум 54 бойца частных военных компаний из России. Русская служба Би-би-си выяснила это, изучив историю одного из погибших - Евгения Аликова из поселка Североонежск Архангельской области - и пакет документов, который был привезен его матери после смерти сына. Сейчас жители поселка бьются за то, чтобы легализовать память убитого в Сирии Аликова.

В середине сентября 2017 года с пенсионеркой Ниной Атюшевой, живущей в поселке Североонежск Архангельской области, связался человек из Ростова-на-Дону. Он представился Андреем и сообщил, что ей надо приехать и забрать тело ее сына Евгения Аликова, погибшего в Сирии.


"Я сказала им, что я одна в Ростов поехать не могу, - вспоминает женщина. - Тогда они ответили, мол, мы своих не бросаем". 20 сентября - про дату предупредили заранее и велели организовать на этот день похороны - на машине приехал мужчина средних лет и "привез гроб с моим сыночком, все его документы и деньги". Гроб с телом он вез на автомобиле все две тысячи километров от Ростова до Североонежска, равно как и деньги - пять миллионов в качестве страховой выплаты за гибель сына.

Нина Атюшева  работала на бокситовом руднике - сварщицей, параллельно воспитывая двух сыновей от разных браков. Сейчас обоих нет в живых. Первым, в 2016 году, умер младший Артем, учившийся в поселке Савинский в семидесяти километрах - в феврале он перестал выходить на связь, а в марте, когда выломали дверь в комнату в общежитии, тело было уже в таком состоянии, что, по словам медиков, установить причину смерти оказалось невозможным.

Евгений Аликов был старшим. Он тоже уехал из Североонежска: сначала учиться в Петербург, потом, женившись, в Москву, где жил с супругой и тремя детьми. Нина Атюшева рассказывает, что до поездки в Сирию ее сын, начиная с 2014 года, несколько раз бывал в Луганске. Там он воевал на стороне самопровозглашенной ЛНР. На сайте "Миротворец", который ведут украинские активисты, собирающие базу воевавших на стороне самопровозглашенных республик, сказано, что в ЛНР Евгений Аликов состоял в бригаде "Призрак" убитого в 2015 году Алексея Мозгового.

В 2016 году после очередной поездки на восток Украины у Евгения защемило нерв, его частично парализовало, и его жена позвонила из Москвы Нине Атюшевой в Североонежск. "Сказала, что у нее и так на руках трое детей, куда ей еще четвертого, забирайте, мол, своего сына", - вспоминает пенсионерка. Дома Аликов пару месяцев лечился в плесецкой больнице. "Его пролечили, и ему стало лучше, - рассказывает Атюшева. - Затем он уехал в Ростов-на-Дону в учебный центр, где был примерно месяц, и после переподготовки его направили в Сирию". Что это за центр, она не знает. СМИ неоднократно писали о том, что бойцы ЧВК проходят подготовку на базе в Молькино в Краснодарском крае, а в Сирию их отправляют военными бортами из Ростова.

Сирийская кампания растянулась для Евгения Аликова на два с небольшим месяца. 2 сентября он погиб вблизи города Тиас в провинции Хомс от "сквозного огнестрельного ранения в брюшную полость".
Полученную страховую сумму в пять миллионов Нина Атюшева сразу отнесла в «Сбербанк» и положила их на счета внукам - "Женечка так хотел". По ее словам, сын был хорошим семьянином: "Очень сильно любил и детей, и меня. Не пил, очень ласковый, всегда обо всех заботился. Красивый, высокий, спортивный. Привезли его <тело> - плакали все".

В оставшемся от Евгения Аликова дневнике за 9 мая есть запись:
"Нет гениев, а есть те, через кого Бог свою информацию передает".

Вместе с телом и пакетом документов Нине Атюшевой привезли две медали ЧВК "Вагнер": "За отвагу и мужество" и "За кровь и храбрость". На обеих медалях стоит дата 1 сентября 2017 года. Это может быть как ошибкой гравировщика, так и указанием на то, что погиб Аликов еще в конце августа, а к 2 сентября его тело смогли наконец забрать с поля боя и доставить в госпиталь Хамы.

27 октября 2017 года агентство Рейтер выпустило расследование о том, что за первые девять месяцев 2017 года в Сирии умер как минимум 131 российский гражданин - и это без учета официальных потерь, о которых сообщает министерство обороны.
В основу материала агентства легла справка о смерти российского бойца ЧВК Сергея Поддубного. Поддубный погиб 28 сентября в том же городе Тиас, где и Евгений Аликов. В справке о смерти, подписанной тем же секретарем посольства Зауром Гусейновым, в качестве причины его гибели написано "обугливание тела".

За признание памяти о своем сыне Нина Атюшева начала бороться сразу после его похорон. С запросом о статусе его пребывания в Сирии она обратилась в военкомат Плесецка.
"Я просила разъяснения: положено ли мне как потерявшей сыночка-кормильца какое-либо пособие, или какое-то надгробие, памятник. Не знаю, какие-то почести моему сыночку должны же быть, - пишет она в своем обращении на имя члена СПЧ Сергея Кривенко. - И мне будет спокойнее, так как мой сыночек защищал интересы своей Родины за ее пределами, как мы знаем, с согласия САР. Наши специалисты и военнослужащие помогали. По телевизору показывали и погибших наших военнослужащих, которым отдавали в населенных пунктах России все необходимые в таких трагических ситуациях почести".
Заявление в военкомат Плесецка Нина Атюшева отнесла 5 октября. Через полтора месяца ей пришел ответ: "Определить статус Вашего сына для дальнейшего разрешения вопроса о реализации мер правовой и социальной защиты в настоящее время не представилось возможным".

Тогда к делу подключились официальные лица поселка. Депутату райсовета Галине Старицыной ответ из военкомата пришел в середине декабря: "Кем выдан жетон с личным номером, как гражданин Аликов Евгений Евгеньевич оказался в Сирийской Арабской Республике и получил сквозное сквозное ранение, вследствие чего скончался, установить не представилось возможным. В связи с чем его статус не определен".

"Я понимаю, о каком гражданине вы говорите, и не понимаю, как он мог попасть в Сирию, - объясняет, стоя на крыльце, военный комиссар Игорь Горбунов. - Во-первых, еще в 18 лет при получении военного билета при прохождении медицинской комиссии он был признан ограниченно годным к военной службе, так что по закону отправить в Сирию его не могли. Во-вторых, военный жетон у него не установленного образца. Мы сделали запросы в военкомат по месту его прописки и нам ответили, что на службу он не призывался, а что нам из Москвы ответили, я даже цитировать не буду. Было маме рекомендовано обратиться через военно-патриотические организации, потому что установить его официальный статус невозможно".

О невозможности присвоить статус военнослужащего задним числом говорит и правозащитник Сергей Кривенко: "К сожалению, это нереально: по закону он просто гражданин России. Сейчас в связи с гибелью в феврале российских граждан этот вопрос вспыхнул снова, потому что никакого законодательного урегулирования частных военных компаний нет в России. Они вне закона. И это большая проблема".

По словам правозащитника, добровольцы не защищены законом при участии в военных действиях: "Если военнослужащий официально на контракте с российской армией, то государство несет за него ответственность. В частности, государство обязано расследовать факт гибели - скажем, кто отдал неправомерный приказ. А если это просто гражданин России - то не обязано". Не защищены они и после возвращения домой: в российском законодательстве есть статья за наемничество. Если гражданин участвовал в военных операциях, вернулся в Россию и будет доказан факт получения им денег, он может быть осужден.

Как рассказали Русской службе Би-би-си четверо ветеранов боевых действий на востоке Украины и в Сирии, с возвращающихся домой добровольцев ФСБ берет расписку о неразглашении на пять лет, в противном случае угрожая уголовным преследованием как раз по статье "наемничество".

Нина Атюшева надеется, что в конце концов государство все же признает гибель в Сирии не только ее сына, но и всех остальных бойцов ЧВК, у которых также остались мамы, жены и дети. "Это несправедливо все-таки. Он не в уличной драке погиб, а на войне, - говорит она. - И хочется какой-то благодарности от государства, какой-то поддержки. Я ведь не прошу чего-то, чего не положено. Или просто парень зря погиб? Не знаю уже".