птичий цикл

- Давай будем честными, я без неё не выживу.
В коридоре, засвеченном солнцем, иссохли лыжи, кипит чайник на кухне с громким лихим свистком, и квартира, такая старая, будто дышит и скрипы у стен становятся только тише, а он улыбается, больше другого не слышит в реальность вжимаясь виском.
И ты хочешь верить что в доме все исправимо: что улыбка грустна, но она не направлена мимо, что есть шанс все поправить и снова начать дышать, чтобы чертова боль снова легкой была, и незримой, чтобы эта болезнь оставалась всегда излечимой, только страшная сказка по сути - необратимость, а по данному не благодать. Он смотрит так ласково и слова застревают в горле - ну кто заслужил из людей такой жуткой боли? - он смотрит так пристально, дорого стоит взгляд, потому что ты знаешь, что в правой височной доле, стучится нелепая мысль, что смог запомнить...
Когда только встретились, он улыбался вволю:
- Ведь нас и такими хотят.
Ведь их и такими хотят. Что отзывчивы и бескорыстны, что готовы бороться за чей-то ошибочный смысл, что блистает меж веток любимых и божеских сфер.
И душа холодеет от осознания посыла, ведь он говорит уже так, будто в шаге - могила, ведь он вроде сильный, осталась же эта сила?
Он вроде готов на смерть.
И снова та кухня, и снова вселенская старость. А в нас, почему-то, так мало всего осталось, и ты ему движешь про правду все вновь и вновь - сжимая кулак, ощущая зловещую ярость, ты шепчешь ему про надежду, "немножко осталось", терпеть ведь недолго, лишь самую малость...

... в коридоре, засвеченном солнцем, иссохли лыжи, и в эту минуту казалось не будет кого-то ближе, и если уж так, по-честному и без фальши

То никого дальше.