Уродство души без прощения

Галина Храбрая

«УРОДСТВО ДУШИ БЕЗ ПРОЩЕНИЯ»

Прежде всего, день Прощёного Воскресения является показателем наличия в нас
эгоизма. Шкала духовных ценностей год от года меняет свои приоритеты, у многих
из нас она даже прыгает, как белка в колесе, потому, каждый год мы измеряем её.

Мы не замечаем, как нас просто раздувает от собственной важности и ложной
значимости не просить прощения, и даже не касаться этой темы: «на ярмарке
тщеславия» нашего поля судьбы для него нет свободного места! Все места заняты!
Чем, спросите вы: лукавством, вот, чем, ещё и оправданием себя, любимых!

Мы привыкаем круглый год носить в себе эти острые камни вседозволенности,
оттого нет-нет, да пырнём вилами, или и того похлеще – копьём обидного словца
в соседа, родственника, или ещё того похуже – в собственных, или чужих детей.

Так, вместо голубя мира поселяется в нашем сердце чёрное вороньё!
Ангел Хранитель отходит в сторону за ненадобностью: «он уволен» сатаной,
который взял нас «в раскрутку»!

Что из этого получится, спросите вы? Отвечу: фарш, ибо рогатый сделает
из нас «отбивную котлету», не сомневайтесь даже.

Нас будут бить, стегать, лупцевать, мы же стали уязвимы! А что мы сделали,
дабы избежать этого? Ничего, ровным счётом (и я в том числе) нам удобство своё
важнее, мы ничего не желаем менять в своём бытие!

Свыклись со многим, заскорузли душами. Толку-то, что мы трём, стираем, варим
и парим? Сердце чёрное изнутри. Всех осудим, и правого и виноватого, никого
не пощадим, недовольство своё выльем на голову, как только отыщем себе
«козла отпущения». Так погибла бы я, наверно, во всей этой неразберихе
страстей и обманов, если бы…

На заре моего духовного становления мне не попалась (ангелы подкинули, небось)
в церковном отрывном календаре одна православная притча, которая изменила
всё моё сознание, а значит, и жизнь мою наладила. Хотите, я вам вкратце
изложу суть этой, захватывающей своим сюжетом, притчи? Ну, раз так, слушайте:

Раньше, в былые времена исключительно все священники обладали несметной духовной
силой прозорливости. Черта эта в них обязательна была оттого, что в миру
промышляло много демонов, и те постоянно вторгались в ход Божественной Литургии,
мешая и досаждая верующим. Так произошло и в тот раз!

Христианские Храмы были в старину все сплошь деревянные, они имели огромные сени,
где в чанах хранилась святая вода, накрытая чугунными крышками, кои трудно было
сдвинуть и двум дюжим мужикам. Воды носили много, мало ли младенца принесут
окрестить, так что всё было наготове.

Так вот, завершил священник литургию, распустил народ. Те отправились по делам,
а он решил прибраться, когда слышит неописуемый шум в сенях, там, где стояла
в чанах святая вода.

Пошёл он туда, отворил двери и оторопел: осветив сени свечой,
священник увидел, что над одним из чанов бьётся демон.

Когда священник понял, что тот не может выбраться из-за того,
что его прищемило чугуниной, то подошёл поближе.

Крышка настолько плотно легла на всю плоть демона, что, чем больше тот бился,
тем сильнее она подминала его под себя. Обессиленный в конец демон взалкал
к священнику:

— Приподыми крышку и выпусти меня, иначе я всё тебе тут разворочу. Скоро ночь,
силы мои увеличатся стократ, если хочешь сохранить приход, отпусти меня
на свободу, не то церковь твою обрушу на тебя, чего ждёшь, выпускай!

— А повежливее, можно попросить! Чего ты меня тут стращаешь? Давай! Ломай!
Мы новый приход отстроим! Вы тут частенько ко мне залетаете «на огонёк»,
да не поздоровавшись, назад улетаете, шкодники! Столько от вас поломок,
только успевай разгребать! Всю воду нашу намоленную оскверняете…
оглоеды треклятые!

— Отпусти! Мне совсем нечем дышать! Обещаю, что не стану впредь прилетать
в твой христианский приход, к идолопоклонникам подамся, просто воды в этой
округе нигде больше нет, вот, я и залетел сюда, увидев утром, как мужики ваши,
да хлопцы таскали вёдрами её в приход! Тогда я и решил вам её испортить.

— Нет! Так дело не пойдёт! Раз ты оказался в приходе, а тут все молятся,
иначе нам нельзя, так давай пой вместе со мной «Херувимскую Песнь»,
тогда выпущу тебя. Ты же меня знаешь. Я не ты. Не совру. А за осквернение воды
проси прощение!

— Не умею я петь! Ни я, ни мои собратья! Мы давно утратили эту возможность!
И просить прощения, тем более, не стану.

— Собратья – это у нас, у тебя же свора ненасытная. Хватит тянуть время
и пододвигать меня к полуночи, когда по первому рыку твоему слетятся сюда
тысячи подобных тебе головорезов! Те никого не пожалуют.

Священник сказал и ближе придвинул крышку к его горлу, та тяжелее,
почти вплотную легла на мерзкое тело демона. Тот хрипел, выпустив когти,
изо всех сил держась за край массивного чана. От удара крышкой по голове
демон, почти, что окунулся в воду.

— Чего карабкаешься, пытаясь выбраться наружу? — спросил его священник, —
ты же воды прилетел испить, вот, и хлебай, пока не посинеешь, — задев его
за живое, уколол падшего ангела священник, зная, как демоны боятся святой воды.

— Чего хочешь, испроси у меня, только выпусти из чана, помоги улететь,
сдвинь крышку в сторону, она удушит меня! А вода прямо, так и жжёт!

— Вода Святая вам, как нам геена огненная! Пой со мной «Иже Херувимы»,
нет у тебя иного выбора, я тебе не оставил его: или споёшь, или умрёшь до захода
солнца: силы в тебе всё ещё не те, что нужны для адской борьбы с нами,
Божиими людьми.

Делать нечего, демон, когда-то бывший ангелом, и павший под обольщением сатаны,
забывший своё истинное предназначение служить Господу БОГУ, стал повторять
за священником заветные слова молитвы. Он рычал, хрипел и давился, горло его
давно переродилось, оно не могло петь, могло только рыкать, гортанно выкрикивая
отдельные команды, и рвать обнажённую человеческую плоть большими кусками…

— У меня ничего не получается, перестань мучить меня, — кричал вне себя демон.

— Пой! Иначе удушу! Ты меня знаешь! Я вашего брата ни одного передавил,
аки червя, силы во мне имеются недюжинные, я ещё в самом соку!

Борьба их продолжалась довольно длительное время. Молитва сделала своё благое
дело. Постепенно у демона стали опадать, как листья с дерева, чёрные волосы
и когти, горб стал медленно выравниваться, а крылья покрываться белым оперением.

Голос его стал благозвучным настолько, что священник потише решил произносить
молитвенные слова, ибо истинный голос ангела намного чудеснее, нежели голос
человека, пусть даже и священнослужителя, отменно и праведно исполняющего
свои духовные обязанности, а если сказать точнее, свой долг.

И тут произошло то, что должно было произойти: белый ангел распрямил свои
огромнейшие крылья, крышка с грохотом откатилась в дальний угол приходских
сеней, вода в чане вся расплескалась, и в небо взвился белоснежный дивный
Херувим! Дитя вернулось в истинный чертог Небесной Славы Отца!

Священник опустился прямо тут же на пол. От усталости он не смог даже
пошевелиться. Ему нужно было, какое-то время, чтобы перевести дух и придти
в норму, обретя заново былую стать. Такова была задача всех священников того
времени – возвращать в Райскую Обитель вырвавшихся оттуда «беспризорников»…

Для справки:

«Херувимская песнь» – песнь, которая поётся на Литургии Иоанна Златоуста
и Василия Великого (кроме дней великого Четвертка и Великой Субботы – это
на Страстной неделе в самом конце Великого поста перед Пасхой Христовой)
во время совершения Великого входа. 
Составлена она и введена в употребление в VI в. в Византии.

ТЕКСТ: 

1 часть. «Иже Херувимы тайно образующе,
и животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе,
всякое ныне житейское отложим попечение.
2 часть. Яко да Царя всех подымем,
Ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа».

В переводе с церковнославянского языка означает следующее:

«Мы, таинственно изображая херувимов и воспевая Трисвятую песнь Троице,
дающей жизнь, оставим теперь заботу о всем житейском, чтобы нам прославить
Царя всех, Которого невидимо носят и прославляют ангельские силы».

Херувимская песнь поётся вскоре после чтения Евангелия.
Обычно она распевается очень сладкозвучно и тягуче.

Эта молитва напоминает нам, как ангельские силы на небе служат
у престола Божия, основана она на видениях пророков Исаии, Иезекииля.

Песнь является, как бы переходом от подготовительной части литургии к главной –
к евхаристической, где совершается призвание Духа Святого на дары – хлеб
и вино, – сердцу, ядру и вершине Литургии.

«Херувимская песнь» является своего рода музыкальным центром литургии.
Это самое красивое песнопение, состоящее из двух частей,
которые разделяются Великим входом.

Во время Великого входа Святые Дары (хлеб и вино) выносятся из боковых дверей
алтаря. Священник останавливается в Царских Вратах и молится за всех, поминая
Предстоятеля Церкви, епископа и всех христиан.

«Херувимская песнь» состоит из двух частей. Первая часть – до Великого входа
и вторая часть – после Великого входа. Первая часть, как правило, бывает
медленной и протяжной, а вторая – торжественной, ликующей. Разделяются эти две
части возгласом «Аминь», что значит «истинно» – это ответ хора (или народа)
на моления священника.

* Х *
http://www.stihi.ru/2018/02/13/7631
«Факел вседозволенности»