Русский детектив. сказка о доме 2..

               
     СКАЗКА о ДОМЕ

Вторая Глава
               

1
    
     ...и привел человек свою женщину к стройной, могучей,
     Золотистой сосне. И вперил в неё взор свой дремучий...
     И перстом узловатым в неё
     Ткнул и молвил: «Вот – дом!..»
     И заплакала женщина: «Спятил...
     Даже если ты выдолбишь эту колоду, как дятел,
     Разве это жильё?
     Ствол, конечно, большой. Но и ты ведь большой, Человече!
     Даже встанешь внутри,
     Даже я тебе встану на плечи,
     Дети встанут один за другим –
     Разве все мы поместимся там, в домовине стоячей?
     Плохо там, человек, без уюта, без пищи горячей...
     Ты не будешь таким?..»
    
                2
    
     Долго плакала глупая и проклинала свой выдел.
     Но большой Человек не ударил её, не обидел.
     Нежно хрупкие плечи обнял...
     Он давненько приметил –  хоть сила и ум в его власти,
     Но из этого в жизни ещё не составить всё счастье...
     И безумному внял:
     Он увидел, что мягкое, косное в мире едва ли
     Не важнее сухого и строгого...
     Ночи такие бывали,
     Где лишь слабость, и слёзы, и стон
     Иссекали блаженства и светы из мути кромешной,
     И любил свою женщину слабою, глупою, нежной
     И туманной, как сон...
               
                3
    
     Так для искр нужен трут –
     Искры в камушке влажном таились –
     Чтобы, ярко блеснув, долго жили в миру и змеились.
     Для корчаг из крутых корневищ
     Нужен угол прохладный, сухой (рядом с кадкой дубовой). –
     Зачерпнёшь в летний зной мягкой влаги кусок родниковый,
     Жар в груди утолишь...
     Он давненько приметил что влажное, косное много
     Благодатней и лучше, чем то, что разумно и строго,
     Расположено к приумноженью себя,
     Чутким сердцем он внял – блеск сухого, как мысль, совершенства
     Одинок в этом мире,
     И жить без разлитий блаженства
     Можно лишь не любя...
    
                4
    
     Он любил свою нежную, глупую женщину.
     Жалость
     Пела в сердце,
     И женщина, слыша ту песнь, распложалась,
     Растекалась поющею кровью...
     И здесь,
     Здесь она и пропела былинную глупость про дятла,
     И тогда человек не ударил, не вздёрнул за патлы,
     Но расплылся, осклабился весь.
     Он погладил пушистые патлы... и за руку взял...
     И повёл он
     Ко другой золотистой сосне,
     И, терпения полон,
     Перст воздевши в притихшей глуби,
     Вновь задумчиво молвил: «Вот – Дом...»

     И когда терпеливо
     Сотню сосен пометил, она поняла,
     И счастливо
     Засмеялась: «Руби!» –
     Засмеялась, заластилась к мужу, смотря на него восхищённо...
     Но качал человек головою. Думал медленно и отрешённо.
     И надумал. И твёрдо сказал: «Не пора.
     Дом ещё не готов. Дом сырой.
     Бродят в доме древесные соки...
     Приударит мороз – станет звонким, сухим –
     Грянут сроки
     Для кремня-топора!..»
    
                5
    
     И настала зима...
     И увёл он обратно к пещере
     Своё племя.
     Огонь в очаге разьярил и ощерил,
     И кремнёвый топор заострил...
     И свалил золотую сосну...
     И сучки обрубил...
     И умело
     Сняв кору, обтесал кремешком её ладное тело...
     И пазы отворил...
    
                6
    
     Что ни утро теперь, шел тропой к заповедному бору,
     За сосною сосну – чтобы плотно ложились, чтоб впору
     Были чашки-пазы  – расстилал.
     И ложились венцы в основание, вязаны ровно,
     Обло рублены –  кряжем могучим.
     А верхние брёвна,
     Те – поменее клал...
     И всходил добрый сруб,
     И светился на ясной поляне
     Как увиденный свыше...

     И верно. –  В сиянном тумане
     Было как-то виденье ему:
     Дом стоял в небесах – вот как есть – от подножья до крыши!..
     Ибо нечто создать на земле, не сиявшее свыше,
     Не дано никому...
    
                7
    
     Но вначале он видел корчевье, прапращура поле...
     Дом над полем парил...
     А под ним что-то резко, до боли,
     Мёртвой точкой чернело внутри.
     И увидел он – Череп...

     И вспомнил родные могилы...

     Дом не будет стоять без отеческой, кряжевой силы,
     Как уж тут ни мудри.
     И его осенило. Ведь Дом – Человек!
     Деревянный, трёхчастный.
     А внутри его – люди. Живут потихонечку,
     Жизнью согласной
     С жизнью леса, земли и небес:
     Ноги – в почву уходят корнями.
     А тулово – воздухом дышит.
     Голова – в небесах...
    
     Много видит он,
     Многое слышит
     С возвышенья окрест...
    
                8
    
     Прах отца потревожить?
     Никак!..
     А вот краеугольный
     Камень должен залечь в основание, в угол подпольный.
     А вот череп коня подложить
     Под него – будет правильно. Конь был опорой, надёжей,
     Другом пращура, прадеда, рода...
     И ныне поможет!
     А иначе как жить?
     И зарыл он под камень, под угол заветный в подполье
     Белый череп  коня.
     Дом отцовскою силой пополнил...
    
     Всё одно – пустовато в дому...
    
     От трудов и раздумий устав, он прилёг в недостроенном срубе.
     Млечный Путь расстилался над ним...
     И сквозь дрёмные глуби
     Просияло ему...
               
                9
    
     Он услышал из дальней дали, из родных изначалий
     Как тепло в тишине колыбельные песни журчали,
     Как струилось в него молоко...

     И очнулся, и вспомнил о Матери...

     В доме её не хватало!
     Встал, и Матицу вырубил. Сруб перекрыл...
     В доме стало
     И тепло, и легко.
     В доме печь задышала. Стряпной бабий кут хлопотливо
     Запыхтел, заиграл...
     Ребятишки смотрели счастливо
     На румяную мать, на отца...
     И пристроил он сени к избе. Клеть холодную (к лету).
     И сараи, и стайки для птицы – за летнею клетью.
     И ограду от зверя – с торца...
    
                10

     А ещё оставалась конюшня и хлев для коровы...
     А ещё и колодец!..

     В низинке, средь лога сырого,
     Он ударил пешнёй, и вода
     Полилась на свободу – блеща, орошая угодья...
     Камнем ключ обложил. Вывел крышу над ним...
    
     Ниоткуда, навроде,
     Не сквозила беда...
               
                11
    
     Но, примерившись к Дому, петляло и смутно блуждало
     Время – в круг не оформясь ещё.
     И ещё досаждало
     Племя навье – шиши, упыри.
     И кручины, и навьи... – бандитские вылазки на дом
     Учиняли в обиде: зачем обходить их  укладом?
     Гнать зачем от двери?
     Не они ль в человеке оформили Страхом тот выдел –
     Быть отдельным от мира?..
     И он их обиду увидел.
     И решил: надо здесь по людски,
     По хорошему надо с «братишками» здесь разобраться...
     И на пир пригласил. Кликнул в чаще:
     – «Айда ко мне, братцы,
     Распрям всем вопреки!..»
               
                12
    
     ...что за сброд, что за сборище выло в дому!..
     Раскаряки
     Приползли бородавчатой нечистью,
     Лапы-обрубки, коряги
     Клали прямо на стол в терему,
     Мокры бороды в блюда макали, хвостами водили
     По белым половицам...
     И, хлюпая, так наследили –
     Непостижно уму!
     И хозяйка, давясь отвращеньем, осклабясь в улыбке,
     (Ибо так наказал Человек), им несла то грибочка, то рыбки,
     То мясца, то блинца...
     И восторженно гукала нечисть и, чавкая, глухо шумела...
     Но ни путной беседы, ни речи какой завести не умела,
     Ни какого словца...
      
                13
    
     Ни о сферах влиянья (он понял) тут не доболтаться,
     Ни о чём поумнее. И встал над застолием:
     – «Братцы! –
     К ним воззвал, – досточтимый содом!
     Путь-дороженька, вишь, разошлась у нас...
     Значитца, нужно
     Без обиды решать как нам жить – и раздельно, и дружно.
     Всяк своим чередом.
     Вон за печкой, в закуте – сухарик и глечик с водичкой
     Оставлять буду к ночи. А в баньке – канун рожаничный.
     Кой-какие корзинки в овин
     Подносить стану в праздник... и вам необидно, навроде,
     Ненакладно и нам. Мы – в древесном тепле,
     Вы – в болоте.
     До незнамых новин...»
               
                14
    
     Посопели, пофыркали серые,
     Порасползлись восвояси...
     Улестил их,
     Отвадил...
    
     Да их и не шибко боялся –
     Неважнецкие твари, мокреть!
     Много больше, грозней волновало иное:
     Сварога
     Обоять бы, да Велеса,
     Гнев отвести от порога,
     Зачураться бы впредь!..
    
                15
    
     И смекнул человек:
    –  «А возьму, изукрашу хоромы
     Оберегами хитрыми так, чтобы молнии-громы
     Стороной обходили...

     Лобан
     Поднабью на избу...
     И коруною осьмиконечной
     (Солнца знак!) от грозы, от напасти увечной
     Будет мне талисман...
     Окна, устье печное, карнизы изрежу. –
     Инако
     Дом в узорах-причелинах будет смотреться...
     Однако,
     И на кровлю огниву-доску
     (От пожара да огненна зора какого)
     Прилажу,
     Да резных полотенцев навешу – Стрибога уважу.
     Верею насеку...
    
                16
    
     ...а на поле, в дожинки, в последних снопах колосистых
     Завивать стану бороду Велесу. – В доме, в полях золотистых
     Завсегда будет чтим, знаменит.
     С верным Псом-Переплутом посевы и всходы на пашне
     Стережет неустанно? Воздай! –
     Он и скот твой домашний,
     Он и хлеб твой хранит.
     А на самую крышу конька посажу...
     Запрягу его Домом.
     И воссяду – ну чем не возок тебе? –
     Править хоромом:
     Кнут в руке, на портах поясок.
     Есть полозья, окошечки...
     В окна – выглядывать детям.
     Бабе – печь пироги...
     Ну а мне?
     А мне править всем этим!
     Чем тебе не возок?..
    
                17
    
     Далеко-далеко, сквозь три мира я еду...
     И все их
     Своим домом связал...
     Первый мир – тот на ящерах-змеях,
     Жар клубя, громоздится внизу.
     А второй – на земле. С человечками, с птицею-зверем.
     Ну а третий – уж тот в небесах...
    
     И куда я свой терем
     Сквозь три мира везу?..
    
     Тот ответ не за мной. Мое дело не встренуть ухаба...
     И живет во подполье моём золотая царь-жаба.
     Древо-царь восстаёт средь двора:
     В недрах корни кипят...
     В птицах, в звёздах купается крона...
     Округ тулова – пчёлы, детишки кружатся...

     И ровно
     Вьётся время –
     Пора...»
      
                18
    
     Приналадилось Время.
     Пошло завитыми кругами
     Опоясывать Дом, словно древо, –
     Годами, веками
     Оплело человека, стесня
     Удаль дикую в жилах, змеиный огонь безначалья...
     И сам Род-Световид заключил в себе смерть и печали,
     Ход времён осеня...