Собирая ежевику

СОБИРАЯ ЕЖЕВИКУ
Шимус Хини, 1939 – 2013
-- Филипу Хобсбауму

Уж август на исходе, тяжёлые дожди и солнце снова,
В неделю ежевика вызрела совсем.
Срываешь первую, блестящую, пурпурную,
Средь остальных – зелёных, красных, – твёрда она как плоть.
Кладёшь её ты в рот и мякоть так сладка,
Как старое вино: в ней лета жар и кровь,
На языке твоём пурпурное пятно, а в сердце жажда рвать
И рвать. Вот красная оставила свой след;
Спешим с бидонами, жестянками пустыми, из-под варенья банками
К кустам колючим и мокнут сапоги в густой траве.
Вкруг сенокоса бродим мы, полей картофельных и кукурузных,
И ягодою наполняем все сосуды,
Покуда горкою они чрез верх,
И средь зелёных спелые глядятся,
Как тёмные зрачки. А руки все горят от шипов уколов,
Ладони же липки как у убийцы Синей Бороды.

Мы запасаем ягоды в хлеву.
Едва корыто полнится водой, мы видим плесень –
Грибок крысиного цвета вовсю наш пожирает урожай.
Сок тоже начинает пахнуть. Броженье начинается,
Едва ты ягоды сорвал с куста, и на глазах они кислеют и кислеют.
Мне каждый раз хотелось плакать. Ну как же так,
Что только собранные ягоды так быстро начинают пахнуть гнилью.
Надеялся за годом год, что вдруг мне повезёт, прекрасно зная - так произойдёт.

1966
Черновик: 18 февраля 2018 года
Born in Ireland in 1939, Seamus Heaney was the author of numerous poetry collections, including Human Chain (Farrar, Straus and Giroux, 2010). He split his time between Dublin, Ireland, and Boston, where he taught at Harvard University for many years. In 1995, Heaney received the Nobel Prize in Literature.

BLACKBERRY-PICKING
Seamus Heaney
-- for Philip Hobsbaum

Late August, given heavy rain and sun
For a full week, the blackberries would ripen.
At first, just one, a glossy purple clot
Among others, red, green, hard as a knot.
You ate that first one and its flesh was sweet
Like thickened wine: summer's blood was in it
Leaving stains upon the tongue and lust for
Picking. Then red ones inked up and that hunger
Sent us out with milk cans, pea tins, jam-pots
Where briars scratched and wet grass bleached our boots.
Round hayfields, cornfields and potato-drills
We trekked and picked until the cans were full,
Until the tinkling bottom had been covered
With green ones, and on top big dark blobs burned
Like a plate of eyes. Our hands were peppered
With thorn pricks, our palms sticky as Bluebeard's.

We hoarded the fresh berries in the byre.
But when the bath was filled we found a fur,
A rat-grey fungus, glutting on our cache.
The juice was stinking too. Once off the bush
The fruit fermented, the sweet flesh would turn sour.
I always felt like crying. It wasn't fair
That all the lovely canfuls smelt of rot.
Each year I hoped they'd keep, knew they would not.