Не подумайте обо мне плохо

   
    Иссиня-черное небо равнодушно взирало на бельмо одинокой звезды каким-то чудом пробившейся сквозь завесу плотных облаков. Эка невидаль? Разве что одинокий пес, которому не спится, пошлет матом на своем собачьем языке — и весь сказ. Нормальные люди уже видят десятый сон, а те, кто промышляет грабежами, давно на работе. Ну, еще парочка бесталанных поэтов и влюбленных, которые ищут приключения на свою голову. А интересно: может быть человек одновременно поэтом, грабителем и влюбленным?
   
    ***
    Скрипнула калитка. Обычный звук в это время становится загадочным. Пытаюсь угадать, кого это нелегкая несет? И пусть бы прошел мимо, не заметил. Кому нужны ночные незнакомцы? Разве только тем, у кого денег куры не клюют и с полными карманами разгуливают в поисках приключений. Поэтому услышав легкий скрип, я весь напрягся. Неужели по мою душу? Забарабанили женские каблучки, сразу отлегло. Хотя бывают и среди прекрасного пола опасные ночные встречалки. Заманивают сладкими улыбочками в темень переулка, а там их другари принимают эстафету.
    Я уже и забыл о скрипе, который заставил вздрогнуть минуту тому назад, как послышались шаги человека, явно желающего меня догнать и что-то спросить. Ночью люди или боятся друг друга, или жмутся один к другому от того же чувства страха. У кого как повернется флюгер настроения.
    Неужели это та особа, которая заставила скрипнуть калитку и вначале пошла в другую сторону, а потом чего-то испугавшись, бросилась обратно? Ищет защиту у случайного прохожего? Но ведь я могу оказаться хуже того, кто испугал.
    Мои размышления прервал голос.
    Я вначале даже не понял о чем меня спросили, настолько очаровал тембр.
    Представьте, что сто колокольчиков заиграли вместе и в контрапункт к ним вступила виолончельная струна. Голос переходил от низкого диапазона до высокого регистра в течение одного слова. Я ловил себя на мысли, что не хочу понимать о чем говорит эта женщина. Мне просто приятно слушать ее и внимать голосу.
    Наконец, до меня стали пробиваться отдельные слова: «он... пусть умрет... я так больше не могу... помогите».
    Вот таки влип в историю! Хотят, чтобы помог в каком-то нехорошем деле.
    И дернул меня черт выйти из дому покурить перед сном?!
    Сознание вмиг раздвоилось. Один сожалел о встрече, а второй внимательно слушал. А вдруг хорошему человеку помочь нужно? Выражение «моя хата с краю» всегда вызывало в душе омерзение и я, наперекор здравому смыслу, лез в этот капкан.
    Ночная просительница стала отчаянно жестикулировать, пытаясь усилить впечатление от своих слов, которые никак не оформлялись в связные предложения и вырывались изо рта говорящей, как снопы искр из разгорающегося костра.
    Когда я по просьбе незнакомки вошел в ее квартиру, то ужаснулся.
    На полу лежал труп мужчины. Его голова превратились в кровавое месиво. А рядом находился участник преступления, топор. Я в ужасе посмотрел на хозяйку.
    — Нет! Это не я. Она потащила меня в другую комнату, где бился в истерике десятилетний мальчик.
    Все лицо его было в ссадинах, огромный фингал украшал всю щеку.
    — Нет! Не думайте о нем, плохо!
   
    — Тогда кто же?
    — Вы! Кто же еще?! — женщина ответила хриплым смехом (куда делось очаровывающее сопрано!) и крикнула мальчонке:
   
    — Васька, звони в полицию. Поймали преступника, который твоего папку зарубил!
    — Вы что? — я понял ужас своего положения, но окаменел. Ведь только что поднял топор, когда осматривал! Отпечатки!
    — А ты думаешь, что отвертишься! Не получится! Напаскудил, так отвечай по всей строгости закона!
    Я не успел ничего ответить, как в комнату ворвался участковый. Откуда он взялся, если я не сошел с ума, он был в тапочках на босу ногу, но при форме.
    — Сейчас протокол составим. Значит застала, Марфа, на месте преступления грабителя, молодец, оперативно.
    Так и запишем, — полицейский, оттянул ящик письменного стола, словно знал, что там лежат писчие листки бумаги.
    Я пытался, что-то возразить.
    — Ты лучше, человек, признавайся сразу, следствие это учтет. Понимаю, тебе раньше не приходилось жизни обрывать. В общем, пиши, как дело было.
    Я молчал, обдумывая, что сказать в ответ.
    Полицейский что-то быстро набросал на бумаге.
    — На, вот подписывай, вижу, что у тебя язык отнялся. Картина рядовая, повседневная. Ты только подмахни роспись. — Он ловко одел мне на запястья наручники и даже с каким-то дружелюбием посмотрел на меня. — Пить хочешь?
    Я попросил воды!
    — Да нет! Выпей вот. — Он по-хозяйски подошел к буфету и вытащил начатую поллитровку. — Марфа, — гаркнул участковый, — дай человеку огурец, закусить нечем.
    Жена убитого, улыбнувшись, словно гора свалилась с плеч, прибежала с огромным бочковой засолки огурцом.
   
    ***
    Мне повезло. Следователь оказался мужиком толковым. Быстро разобрался в подставе.
    Оказалось... да, впрочем, зачем вам это? Главное, что я на свободе и дал зарок больше ни на какие просьбы не откликаться, пока толком не разберусь, что произошло. Мысли нужно склеить одна к другой, чтобы связная картинка получилась.
    Сегодня первый день дома. Опять захотелось выйти ночью посмалить. Такая же черная ночь. Снова скрипнула знакомая калитка... о боже! Неужели опять?
    Передо мной стояла женщина и я заслушался тембром ее голоса, забыв обо всем на свете, забыв про кровь, преступления, обиду, подставу... и все остальное. Неужели это любовь?
    А звезда, казалось, подмигивает, словно издеваясь над моим слабоволием.
   
    ***
    — Не думай ни о чем, люби меня. Тебе же хорошо со мной! Прижмись покрепче, чтобы дурные мысли не мешали. Вот так, молодец, еще и еще. Человек живет один раз и нужно успеть отлюбить все, что ему положено. На столе бумага... потом... не торопись, только подпишешь.
    Я буду тебя ждать. И твой будущий ребенок тоже. Тюрьма не на век... уф!... Все... Будь же мужчиной до конца.
    Ветер метал занавеску открытого окна, словно хотел изорвать в клочья, но слабая ткань не поддавалась, в отличие от...
   
    ***
    Не подумайте обо мне плохо, но порой я сожалею, что все это только пронеслось в моем воображении, когда подошла незнакомка.