Дурак

И хотя я жалею о том подчас, в час рожденья сошелся клин: сколько помню себя, из троих из нас я такой был дурак один.
Старший, помнится, видел людей насквозь - только он не искал греха. Он умел быстро вправить сустав и кость, все мелькало в его руках. Брат мой видел, где боль, где скопилась медь, где бездействует железа - и немые в слезах начинали петь, а слепые - тереть глаза. Ребятишкам всегда возвращал их мать, неизбежное прочь гоня...
Ну, а если он что не умел прогнать, вот тогда уже звал меня.
Средний был на язык и на взор остер, он берег этот хрупкий мир. Он спешил разведенный тушить костер и тот нрав, что уже искрил. Он бесстрашно шагал под двойной прицел, улыбаясь, не щуря глаз - и слова он такие найти умел, чтоб любой отменить приказ. Где вставал брат на брата, где быть войне, его голос звучал, звеня...
Ну, а если закат исчезал в огне, вот тогда средний звал меня.
Я был младшим из всех, я - последний сын, а последний - всегда дурак. Руки в угли сжигает древко косы и преследует вой собак. Я невидим никем, но всегда приду, коль не справится умный брат - сколько раз меня каждый зовет в бреду, я, признаться, считать не рад. И мечтать перестал, чтобы кто-то вдруг на посту меня подменил: затмеваю я свет в середине дня и лишаю последних сил, разрешаю все споры, любой конфликт, примиряю любых врагов...
Я закрыл капюшоном навеки лик и не верю теперь в богов.
Я был младшим из всех, я ходил во тьме, я чурался любых доктрин - потому что открылось в рожденье мне, что бессмертен лишь я один. Оба брата - лишь люди, без всяких врак, и, конечно, они - семья...
Ну, а я - я был младшим. И я - дурак.
И итог, и начало - я